Тетушка Зельда в ужасе вскрикнула при виде промокшего, облепленного грязью корпуса лодки-дракона, который медленно, очень медленно поднимала команда подмастерьев, ритмично налегая на веревку. Зеленый хвост с золоченым кончиком понуро висел, а голова дракона все еще неуклюже лежала на берегу. Нико сидел, скрестив ноги, и медленно поглаживал тусклую зеленую чешую на длинном носу дракона.
Руперт Гриндж был на палубе лодки-дракона. Он весь перепачкался в иле и промок до нитки, так как только что нырял в реку, чтобы поправить огромные стропы под килем. С маской, поднятой на лоб, Руперт метался от одного борта к другому и беспрестанно проверял веревки.
Тетушка Зельда испуганно побежала через пристань, лавируя между канатами и якорями, забракованными мачтами и подпорками, и рухнула на землю рядом с Нико.
– Тетушка Зельда! – Нико не верил своим глазам.
– Да, это я, дорогой, – запыхавшись, ответила тетушка Зельда и протянула ладонь к недвижимой голове дракона.
Она некоторое время не убирала руки и сокрушенно качала головой.
– Дженна, Септимус, скорее! Подойдите и сядьте рядом со мной. Это должны сделать все трое: смотрительница, юная королева и хозяин дракона.
– Что сделать? – спросила Дженна.
– Тройственное преображение, – ответила тетушка Зельда, шаря в своих многочисленных карманах.
– А, так Сеп может это сделать! – обрадовалась Дженна.
– Не могу! – возразил Септимус.
– Можешь. Ну, почти. Я же слышала, как ты говорил Годрику.
– Просто когда он в прошлый раз спрашивал, я ответил «нет», и он так расстроился, что начал выть. А за ним и остальные Старейшины во Дворце начали выть. Это было просто жуть, и они не унимались. Пришлось позвать Марсию, а она сказала, чтобы я перестал вести себя как ребенок и рассмешил старого дурака чем-нибудь. Но я все равно почитал об этом, на случай если Годрик будет спрашивать. Это ведь связано с четырьмя стихиями, верно, тетушка Зельда?
– Верно, Септимус, – ответила тетушка Зельда и выудила из кармана какой-то очень ветхий мешочек. – Эта вещь переходила от смотрительницы к смотрительнице так давно, что никто и не помнит. Мы храним ее в запертой шкатулке под названием «Последняя надежда». Каждая смотрительница надеется, что никогда не придется пустить этот мешочек в ход, но каждая знает, что однажды время настанет. В коробочке написано пророчество:
Настанет День, настанет Ночь,
И улетит с Двумя Он прочь.
К тому всегда готова будь,
Все Трое вместе будут пусть!
– Никто никогда не знал, что это на самом деле значит, но когда Септимус нашел кольцо дракона, я поняла, что впервые со времен Хотеп-Ра все трое снова вместе: хозяин дракона, королева и смотрительница. А потом вы с Дженной улетели на лодке-драконе, и я поняла, что первая часть пророчества сбылась и «день настал». Поэтому я готовилась к чему-то, но когда Дженна вышла из моей кладовки, как и ее дорогая матушка, бывало, выходила в День середины лета, я… в общем, чуть не подавилась бутербродом с капустой. Так, а теперь посмотрим…