– Чем он занимается? – спросил Опалин вполголоса у Киселева, кивая на ночного гостя.
– Да батрак он, – ответил Платон Аркадьевич, поморщившись. – Сирота, понимаешь? В деревне это… в общем, ничего хорошего не сулит.
– Часто воровал?
– Никогда. Слушай, я понимаю, ты гордишься собой… и ты, конечно, молодец… Но Снегирев… – Учитель развел руками. – У меня в голове не укладывается. Что он тут делал вообще?
Кирюха меж тем слез с люстры и стоял среди парт, которые опрокинул, пытаясь бежать. На лице его застыла безнадежность.
– Столы подбери и верни на место, – велел Опалин. – И стулья тоже.
Он говорил, напустив на себя суровый вид. Платон Аркадьевич поглядел на него, и внезапно учителю стало его жаль. Медленно и неловко Кирюха стал возвращать мебель на место.
– Сядь, – сказал Опалин.
– Куда?
– На стул сядь.
Стул, рассчитанный на школьника младших классов, был для ночного гостя низок и неудобен, но он не стал протестовать, опустился на сиденье, сложил руки на коленях и застыл.
– А теперь отвечай, – потребовал Опалин. – Ты зачем сюда забрался?
– Надо было.
– Зачем?
– Надо.
– Зачем? – По виду Опалина было понятно, что он повторит этот вопрос сто раз, если нужно, и добьется ответа.
Кирюха покраснел.
– Я обещал, – выдавил он из себя.
– Кому обещал?
– Не скажу, – Кирюха несколько раз мотнул головой.
– Что ты здесь искал?
Кирюха вытаращил глаза.
– Ничего не искал…
– Кончай заливать, а? Я же знаю, что искал!
Собеседник Опалина хлюпнул носом.
– Это ты такой умный, потому что у тебя пистолет. Был бы у меня пистолет, я бы тоже был умный… – пробубнил он.
– Хочешь сказать, ты просто так забрался в дом, о котором известно, что там бродят привидения? – резко спросил Опалин.
– Ну она так захотела…
– Кто она?
– Докажи мне, говорит, какой ты храбрый, – горестно ответил Кирюха. – Проведешь ночь в проклятой усадьбе или кишка тонка?
Опалин открыл рот. Он ожидал чего угодно, только не этого. Мысленно он уже праздновал победу, решив, что вот-вот получит ответы на все свои вопросы. Но если его собеседник не лгал, получалось, что в ловушку попал совсем не тот человек – и, судя по его глуповатому лицу, он вряд ли мог рассказать Ивану что-то ценное.
– Я не хотел сюда идти, – продолжал Снегирев, насупившись. – Это же… такое место, все знают. А она смеется. Ты, говорит, тетеря, говорит. А мне обидно. Ладно, думаю, покажу ей, что я не трус. Ну вот…
– Постой, – пробурчал Опалин, сверля его взглядом, – ты пообещал девушке, что проведешь тут ночь, и потому забрался сюда. Верно?
– Ага. – Кирюха несколько раз кивнул.
– Как ее зовут?