Митя сам теперь стал немножко волшебником. Он смотрел на летящие кудрявые стружки и смеялся.
— Что это будет? — поинтересовался он, когда они закончили.
— Рамка для моей картины, — сказал Билл. — Хотите посмотреть?
— В другой раз, — поспешил вступить Артем. — Нам уже пора возвращаться…
Билл обернулся и предложил им:
— Давайте я отвезу вас… Вы дорогу мне покажете?
Артем обрадовался — если быть честным, он теперь боялся заблудиться… Неплохое решение проблемы!
Билл попросил их минутку подождать, скрылся в доме на несколько секунд и вернулся уже одетым.
Спустя минуту они уже ехали по городку, окончательно разомлевшему от жары, оживленно болтали и иногда подпевали музыке, струящейся из магнитолы. Мир казался им волшебным и прекрасным.
У них появился новый друг.
Виолетта услышала, как открывается дверь за спиной. Она сжалась, пытаясь спрятаться в невидимый панцирь, как черепаха.
Карло Гонсало попытался закрыть ее собой, но ведь он тоже был невидимым.
— Как… поживаешь, доченька?
Виолетта молчала, молясь только об одном — чтобы он ушел. А еще лучше — умер. На месте.
От него пахло сивухой и еще какой-то специфической гадостью. Виолетта не знала, что это такое, но так от него пахло всегда, когда он…
— Не трогай ее! — услышала Виолетта отчаянный крик сестры.
Его рука уже лежала на Виолеттиной спине.
— Выйди, Любушка, — нарочито мягко сказал отец. — Выдь от греха подальше…
— Оставь ее, — грозно повторила Люба. — Оставь, пока я тебя не убила.
Рука вздрогнула, но все еще оставалась там, на своем месте, опустившись чуть ниже.
— Лю-ба, — грозно проговорил отец. — Знаешь ведь, Любушка, я дурного своим детям не сделаю… Придется тебя жизни поучить, Люба.
— Тебе учить? — насмешливо протянула Люба. — Тебе, скотине? Пьянь! Урод! Извращенец! Мало тебе меня, за малышку принялся, да? На такого урода, как ты, ни одна нормальная баба не польстится!
Голос Любы стал резким, почти визгливым — и Виолетта испугалась.
— Не надо, Люба, — попросила она. — Он же тебя и взаправду пришибет.
— Да все лучше, чем смотреть на его рожу, — не унималась Люба.
Рука замерла, потом Виолетта почувствовала освобождение, но все еще боялась обернуться и увидеть то, что происходило за ее спиной: крики, мат, глухие удары — и пронзительный Любин крик.
А потом тишина и пьяные всхлипывания отца: «Я не хотел, Любушка. Что я наделал…»
Виолетта зажмурилась, молясь, чтобы все это оказалось дурным сном. Открыв глаза, она все же обернулась и закричала.
Люба лежала на полу, раскинув руки, уставившись в потолок, как мертвая. Виолетта бросилась к ней, оттолкнув отца, разом протрезвевшего от содеянного, и прошептала тихо, дотрагиваясь до Любиной щеки: