Её взгляд… его сложно интерпретировать иначе. Она не смотрит на меня как на соперницу, а скорее наоборот. Мне становится немного неловко, и я перевожу взгляд снова на дверь.
Наверное, я должна испытать облегчение из-за того, что узнала, но теперь это кажется мне таким малозначительным. Единственное, что сейчас важно – это выживет Эрик или нет. А всё остальное – просто пыль, мелочи, недостойные упоминания. Поэтому я рассеянно киваю и даже не пытаюсь найти, что ответить.
Но она накрывает мою руку своей. Я вздрагиваю от этого жеста, не понимая, что бы он мог значить.
– Ты очень важна для него, – говорит мне Лори. – Я знаю его очень много лет, иногда мне кажется, что знаю как облупленного. Но таким его я не видела никогда.
Теперь у меня вырывается нервный смешок. «Таким»? Таким, как сегодня, я его точно никогда не видела. Было похоже, что он выбрался из гигантской мясорубки.
От этого воспоминания я жмурюсь и слёзы выступают на глазах. Ещё понимаю, что это хорошо. Хорошо, что Лори оказалась рядом, что притащила мне дурацкий чай, что сейчас её рука накрывает мою. Если бы я сидела перед этой жуткой дверью одна – я бы просто сошла с ума.
– Он выкарабкается?
Глупый вопрос и не по адресу. Но это единственное, о чём я могу сейчас думать.
– Ещё бы! Обязательно выкарабкается.
– Так ты правда давно его знаешь? – спрашиваю я, понимая, что мне абсолютно всё равно, что я сейчас услышу.
Мы можем говорить что угодно, лишь бы говорить о нём – как будто это рождает странную связь, невидимую верёвочку, которой я пытаюсь привязать его к этому миру, не отпустить.
– Давно, – говорит Лори. – Моя мама работала экономкой у них в доме, так что мы, можно сказать, выросли вместе.
И вот уже мы пьём по второй чашке чая, а Лори рассказывает историю за историей, в которой сорванец Эрик оказывается донельзя вредным, но всё-таки очень сильным и стойким. И я начинаю верить в то, что и из этой передряги он выкарабкается.
Я не знаю, сколько проходит времени, но усталый врач выходит из-за двери. Я напрягаюсь, натягиваюсь, как струна, и чувствую, как рядом точно так же напряглась Лори. И как бы она меня ни успокаивала, сейчас она боится. Мы обе совершенно беззащитны перед тем, что сейчас скажет врач. И он говорит:
– Похоже, жить будет. Во всяком случае, пока всё выглядит именно так.
– Он без сознания? – спрашиваю я.
И врач отвечает:
– Отчего же? В сознании. Но очень слаб. Если хотите, вы можете зайти к нему, но на несколько минут, не больше.
Я оглядываюсь на Лори. Мы ведь идём туда вместе? Или идти нужно ей? Ведь это она, а не я – его старый друг. Она, а не я, была с ним во всех его переделках. Но Лори говорит: