Вот что пишут по поводу Ярилы В.В. Иванов и В.Н. Топоров: «Для ритуалов, связанных с Ярилой, можно реконструировать карнавальную нейтрализацию противопоставлений жизнь (рождение) — смерть, молодость — старость; ср.: весеннего и осеннего Юрия у белорусов. Точно также часто снимается и противопоставление мужской — женский: так, в Воронежской губернии Ярилой называют истукана, одетого в мужское и женское платье вместе; в разных местах Ярило может быть то мужчиной, то женщиной.
Реконструкция молодого и старого Ярилы находит широкие параллели в представлениях о двух божественных близнецах, детях Неба, один из которых молодой, безбородый и связан с весенним циклом, а другой — старый, бородатый и связан с осенним циклом… Ср. также связь Ярилы с конём на фоне образа конных близнецов в индоевропейской мифологии (ср. древнеиндийских Ашвинов, древнегерманских близнецов Hengest и Horsa…»[355]. Отмечается авторами и тот факт, что *jarb мог быть только эпитетом, но не основным именем, который выводился из временного термина.
Далее: «Для синхронного сопоставления со славянскими данными, записанными в прошлом (уже позапрошлом — А.Б.) веке, могут представлять интерес засвидетельствованные вплоть до XIX в. английские обряды, во время которых появление „Белой лошади“, воплощавшей „Весь скот“ (All Cattle), приурочивалось к прыганью людей через костер (аналогичные детали — прыжки через огонь, проведение скота через/мимо костров и т. д. — отмечен и в составе егорьевской обрядности). Фигуру „Белой лошади“ предания связывали с англосаксонскими завоевателями — дуальными священными царями, с близнечными конскими именами Hengest и Horsa»[356].
Для нас здесь примечательно то, что упомянутые авторы сближают Ярилу с образом конных близнецов, общим для ряда индоевропейских мифологий. То есть идеи, в чём-то созвучные тем, что отстаиваются в данной главе, уже прежде высказывались в современной отечественной науке, однако так и не были развиты в некую более или менее цельную гипотезу.
Интересны травестийные элементы в отправлении культа Ярилы, его возможная связь с теплом, весной, солнцем. В то же время приходится с сожалением отметить, что известных на данный момент сведений об этом персонаже явно не достаточно для каких-либо далеко идущих выводов. Если отбросить весьма колоритное описание П. Древлянского, упомянутое чуть выше, то в нашем распоряжении останется самый минимум информации о Яриле. Остаётся лишь надеяться, что со временем в научный оборот могут быть введены ещё какие-либо материалы, проливающие свет на этот вопрос. В то, что это возможно, заставляет верить, например, тот факт, что большинство авторов, пишущих о Яриле, проходят мимо сообщения действительного члена Общества истории и древностей российских при Московском университете М.Н. Макарова, приводящего любопытный пример употребления этого слова. В середине XIX в. в Рязанской губернии про пьяницу («кабашника») говорили: «С утра до вечеру, всё на Яру, по Яриле пошёл: ни Бога, ни людей, ни родных, ни друзей, отца продаст, мать заложит»