Для соседей он Педро, тщедушный и нелепый старикан. За границы предместья Менгеле не выходит – с тех пор как в метро какая-то парочка уставилась на него в упор и ему показалось, будто мужчина, шептавший что-то женщине на ухо, разглядывал его слишком пристально. Менгеле опять впадает в паранойю, его сводит с ума выпуклый лоб, силы точит щербинка меж резцов, и каждый раз, отваживаясь пройтись с дворнягой Сигано в ближайшую бакалейную лавку, он опускает голову, дрожа от страха, что его опознают, окликнут, захватят, убьют; газеты, которые он покупает каждый день, по-прежнему пишут о нем, они не отпускают его, он ошеломлен, о таком он даже подумать не мог, ну и басни – пишут, что он всемогущий хозяин парагвайских джунглей в Педро-Хуан-Кабальеро или богатейший человек Перу. И еще этот распроклятый Визенталь, растрезвонивший, что в Испании опоздал на долю секунды, а Менгеле был на волосок от ареста, и десятки тысяч долларов за его поимку, не говоря уж о снимающемся голливудском фильме «Марафонец», где Лоуренс Оливье играет Белого ангела, нацистского зубного врача. «Прототипом послужил образ устрашающего доктора Менгеле, Ангела смерти из Освенцима, до сих пор скрывающегося», – читает он – он, всего лишь жалкий отброс, который не в силах даже вспомнить лица женщин, любивших его, доведенный до медленного умирания с тоски и вздрагивающий от мяуканья кошки, он, медленно агонизирующий, так хотел бы завопить миру в лицо, что болен и одинок как пес, впору издохнуть от одиночества на мусорной куче фавелы. От него все бегут. Все сторонятся его, даже шестнадцатилетний мальчишка Луис, работавший в квартале садовником. Они любили вместе ухаживать за цветами, разговаривать о ботанике, посасывая мороженое в тени курупит, что растут в муниципальном сквере за бунгало. Педро верил, что Луис всей душой привязался к нему, – поэтому и пригласил в свою берлогу, угостил конфетками и шоколадом и приохотил к классической музыке. Чтобы доставить ему радость, он купил телевизор.
Но парнишка перепугался, когда старик-усач вдруг принялся вальсировать, один-одинешенек, и предложил ему спать у него: можно вместе посмотреть сериал, а назавтра построить хижину в саду.
Больше Луис не приходил никогда.
Осенью 1975 года Боссерт тревожит Зедльмайера: Бразилия собирается менять параметры паспортов. Надо, чтобы Герхард опять приехал в Сан-Паулу – только он может получить удостоверение, соответствующее новому законодательству, Менгеле нельзя показываться на глаза администрации. Зедльмайеру предстоит убедить австрийца оказать старому другу последнюю услугу. Миссия деликатная. Герхард настроен против семьи Менгеле: они отказались оплатить лечение его жены и сына и предпочли не вкладываться в его магазинчик фотографических принадлежностей, который тот собирался открыть в Австрии. Он просил у них тридцать тысяч марок, но получил всего тысячу, и ту после жестких переговоров. Тем временем его супруга скончалась, а юный Адольф так и остался без помощи.