Опешив, Екатерина в недоумении не сразу все поняла. Придя в себя, она, отвернувшись, спокойно молвила:
– Что ж, сие допрежь единый случай, когда дворянская семья сочла позором стать фаворитом императрицы. А я, не ведая о враждебном ко мне отношении сей семьи, на следующий же день после кончины Саши, написала его матери ласковое письмо.
Протасова, жалостливо глядя на императрицу, категорически, заявила, как отрезала:
– А я даже не сумневаюсь, что все сия семейка просто злились на своего брата, что тот не желал ни для себя, ни для своих родных никаких богатств. Вот и вся их суть!
* * *
В трапезной большого дома, изрядно поседевшего и грузного его хозяина, Ивана Ивановича Шувалова, после обильного обеда, вели беседу его гости: его племянница, княгиня Екатерина Дашкова, ее брат, граф Александр Воронцов и всеми любимый драматург Денис Фон Визин. Всех занимала, токмо вышедшая в печати, новая грамота государыни Екатерины Алексеевны.
– И какая разница между предыдущей «Жалованной грамотой» и теперешней? – иронично вопрошал Фон Визин.
Дашкова усмехнулась:
– Дорогой Денис Иванович! Как вы можете не чувствовать разницу? Прежняя «грамота» была написана более двадцати лет назад. Тогда, колико я ведаю, была образована комиссия для рассмотрения прав дворянства. В ее состав входили Алексей Бестужев-Рюмин, Кирилл Разумовский, Михаил Воронцов, Яков Шаховской, Никита Панин, Захар Чернышев, Михаил Волконский, Григорий Орлов. Теперь же, – Дашкова пожала плечами, – я не могу сказать точно, кто составлял сию грамоту.
– Ну, кто, естьли не самовластная императрица Екатерина Алексеевна? – насмешливо уточнил Фон Визин.
– Новая «Жалованная грамота», – вмешался Александр Воронцов, – включила, опричь Манифеста, еще и ряд законодательных актов о дворянстве и состоит из четырех глав.
– А в них – девяносто две статьи, – довершил своим размеренным тихим голосом, Шувалов. – Среди них есть весьма важное установление, что дворянин может лишиться дворянского достоинства токмо в результате совершения им тяжкого преступления, или, – Иван Иванович поднял палец, – за подстрекательство к преступлениям, за которые положены лишение чести и телесные наказания. Tеперь, дворянин может лишиться дворянства, чести, жизни, имения лишь по суду, а судиться может токмо с равными себе. Полагаю, – сказал Иван Иванович весьма серьезно, – что оное положение, не маловажно в жизни нашего государства.
– Еще и то важно, господа, – паки с сарказмом заметил Фон Визин, – что любой приговор по подобным делам имеет силу только после решения Сената и конфирмации императрицы. Без императрицы – никак! – Он со значением оглядел всех своими подслеповатыми глазами. – Особливо, – продолжил он в том же тоне, – мне нравится, что за нами закреплено право покупать и продавать земли с крестьянами.