Человек, безусловно, приближенный к фюреру Третьего рейха, Геббельс был, пожалуй, единственным, кто мог оппонировать Гитлеру в вопросах пропаганды. Говоря о необходимости каких-то новых агитационных мероприятий и прославлении героев, идущих в бой с именем фюрера, Геббельс тонко воздействовал и на идеологию нацизма.
Только он смог уже в начале войны с Советами легко и изящно завести разговор о послевоенном будущем не в европейских, а в мировых масштабах.
Поначалу Гитлер перебил и велел больше сил отдавать уничтожению большевизма, но спустя некоторое время сам вернулся к этой теме.
— Для того чтобы англосаксы сами захотели вести разговор о послевоенном устройстве, следует дать им повод, — сказал он. — К концу октября мы выйдем на линию Архангельск — Астрахань и сможем поставить перед этим фактом и Сталина, и Европу! Ни у кого не будет сил отказаться от тех требований, которые выдвинем мы.
Он сделал несколько шагов по огромному кабинету и встал спиной к Геббельсу.
Министр пропаганды давно уже заметил, что фюрер часто прибегает к этому приему, заставляя собеседников превращаться в слух, жадно внимая каждому слову вождя, и приготовился к продолжению речи.
Но Гитлер молчал, и Геббельс понял, что слово предоставлено ему!
— Мой фюрер, — начал он, откашлявшись. — События не только последних недель, но и лет показывают, насколько велик дар провидения, который даровала вам судьба и который вы так восхитительно развиваете все это время! Я говорю об этом не для того, чтобы сделать вам комплимент! Как вождь великого народа, вы не нуждаетесь в похвалах, от кого бы они ни не исходили! Мне кажется уместным именно сейчас задуматься о том, как должен быть устроен мир после нашей победы. Понятно, что после этой победы никто не посмеет ставить нам условия, однако было бы лучше, если бы мы смогли уже сейчас начать поиски потенциальных сторонников, которых смогли бы привлечь для создания прочной системы мироустройства, которая обезопасит рейх и германский народ!
Гитлер перебил, поворачиваясь к нему лицом:
— Геббельс, человеку, отвечающему за то, чтобы наша идеология приобретала все новых сторонников, конечно, следует иногда говорить напористо, но туманно. — Видимо, он был в хорошем настроении, потому что едва заметно улыбнулся. — Но иногда мне хочется просто понимать все, что вы сказали.
Геббельс продолжил:
— Мне кажется, мой фюрер, что нам следовало бы продумать некую последовательность действия после того, как всем станет ясно, что мы победили большевизм и готовы плодами этой исторической победы поделиться со всеми!