Горит свеча в моей памяти

«Еврейские годы» — так Миша Лев (1917–2013) назвал одну из глав этой книги.

Воспользуюсь определением жанра, которое он дал своему творчеству: документальная проза. И, не углубляясь в творческую биографию покойного друга, назову лишь некоторые книги из его литературного наследия.

«Если бы не друзья мои». Вместе со всеми курсантами Подольского военного училища Миша защищал подступы к Москве. В ходе боев попал в плен. Именно друзья помогли ему избежать унизительной смерти в выгребной яме (пуль для евреев фашисты пожалели).

«Партизанские тропы». Название само анонсирует содержание.

«Собибор». Повесть о восстании в лагере смерти Собибор. Руководителем восстания был советский лейтенант Александр Печерский. Убив почти всех находившихся в лагере эсэсовцев, узники совершили побег. Лагерь оказался рассекречен, и немцы были вынуждены сами взорвать его, чтобы таким образом скрыть следы своих чудовищных деяний.

«Суд после приговора». Если перед названием поставить слово «якобы», получится реальная картина того, как в послевоенное время в ФРГ проходили так называемые суды над бывшими палачами.

«Перо Рус». Так население одного из районов Югославии называло командира партизанского отряда Петра Оранского, доставившего оккупантам много хлопот.

Представляемая читателю книга — не повторение того, что есть в этих и других произведениях Миши Лева. Разве что иногда, по ходу повествования, упоминаются некоторые описанные прежде события. Книга «Горит свеча в моей памяти» была опубликована в 2014 году уже после смерти автора. Отдельные главы из нее до этого были напечатаны в выходящей в Нью-Йорке газете «Форвертс», поэтому они содержат объяснения малопонятных американскому читателю обстоятельств. Готовя русскую публикацию мемуаров Миши Лева, переводчики позволили себе сократить эту избыточную для российского читателя информацию.

Автор возвращается памятью в годы детства и отрочества, в еврейский колхоз, к бесправию и голоду тех лет. Покинув родной дом и уехав в Харьков, а позже в Москву за образованием, Миша хочет приобщиться к литературной работе, но вскоре его путь к писательству преграждает череда печальной памяти запретов на издание еврейских журналов и газет, ликвидация еврейских учебных заведений и библиотек.

О своем участии в борьбе с немецким фашизмом Миша Лев (не могу его, моего старого друга, назвать отстраненным словом «автор») пишет почти пунктиром, без подробностей побега из лагеря военнопленных и двух лет партизанских боев с врагом. О том, что он был начальником штаба партизанской разведки, тоже упоминает как бы между прочим, «по мере необходимости».