Друзья и коллеги относились к этому чудачеству снисходительно, потому что знали его причину. Дело в том, что у Ивановой был сын, родившийся с недоразвитыми конечностями, который умер во младенчестве от туберкулезного менингита. Судьба же послала ей больше детей, а брать ребенка в детдоме она не хотела — не могла представить себе, чтобы другой заменил первенца в ее сердце.
Что же касается ее места на службе с учетом сложившегося соотношения сил, то Маргарита Афанасьевна, не колеблясь, примкнула к деятельной, энергичной Макуниной. Немощного, нерешительного директора Иванова не жаловала: люди обыкновенно ищут у других то, чего недостает им самим.
Томная прекраснодушная Иванова, властная изобретательная Макунина, всегда взвинченная истеричная Шерман с течением времени и составили триумвират, который практически правил школой. Из этой троицы все явственнее стала выделяться Ираида Ильинична, занявшая в результате нескольких победных демаршей свое нынешнее положение, соответствующее примерно положению первого консула в наполеоновской Франции после 18 брюмера. И, по всей видимости, недалеко уже было до провозглашения империи. Ираида Ильинична с каждым днем заметно теряла представление о реальности, диктуя свою волю Варнакову и обеим женщинам. Маргарита Афанасьевна давно понимала, что долго так продолжаться не может, но не с ее характером было первой выходить на баррикады.
Перед собранием она страшно волновалась: ей было поручено докладывать об итогах работы комиссии по отчету, написанному Макуниной.
Председательствовала секретарь партийной организации Эмилия Львовна Шерман. Вопрос в повестке дня был сформулирован так: «О преподавании литературы и русского языка в 8—10 классах». По этому поводу с первых же минут возникли разногласия: физик проголосовал против.
— Какие у вас возражения, Сафар Бекиевич? — проскрипела Эмилия Львовна.
— Насколько я понимаю, речь пойдет о Евгении Константиновиче, — не вставая, сказал он. — Разве Ларионов преподает во всех старших классах?
— Не придирайтесь, — бросила реплику Макунина.
— В самом деле, — изобразила улыбку Эмилия Львовна, — вы никогда не были буквоедом. Не все ли равно?
— Нет, — поднялся он, моргая. — Не все равно. И скажу почему. Я не первый год в партии. Слушается вопрос о производственной деятельности Ларионова, а в протоколе это прикрыто обтекаемой формулировкой. Я не согласен.
— Но речь пойдет вообще, о преподавании литературы и языка в старших классах! — вскочила Макунина. — И я не вижу причин…
— Маргарита Афанасьевна, — краснея, спросил историк, — вы уверены, что в докладе говорится вообще, а не в частности?