Из личного опыта В.И.Вернадского следует и другой важный вывод о том, что процесс восприятия мыслей из тонких миров сопровождается особым состоянием подъема, вдохновения, радости, когда мысли как бы возникают все, целиком, но «выявляются» и осознаются не сразу, а постепенно, с течением времени.
Исследуя духовный опыт Востока, В.И.Вернадский пишет об интуитивном методе познания, характеризуя его как «углубленное, словесно не выражаемое переживание» [4, с. 373]. Прослеживая связь интуиции с научным познанием, Владимир Иванович утверждает: «Интуиция, вдохновение – основа величайших научных открытий, в дальнейшем опирающихся и идущих строго логическим путем, – не вызываются ни научной, ни логической мыслью, не связаны со словом и с понятием в своем генезисе. В этом основном явлении и в истории научной мысли мы входим в область явлений, еще наукой не захваченную, но мы не только не можем не считаться с ней, мы должны усилить к ней наше научное внимание» [2, с. 412].
Константин Эдуардович Циолковский тоже использовал духовные способы познания космической реальности. Л.В.Шапошникова, академик РАЕН и РАКЦ, пишет, что «мета-научный способ познания в научной работе Циолковского преобладал над эмпирическим» [5, с. 927]. Из глубин инобытия являлись К.Э.Циолковскому творческие озарения и космические образы. Константин Эдуардович знал о существовании высших существ и о возможности общения с миром иных пространственных измерений. Он пишет о том, что являлся «свидетелем таких явлений» [6, с. 113]. Как и Бердяев, Циолковский пришел к выводу, что глубина и полнота духовного познания зависят от уровня сознания принимающего космический импульс и добавлял, что «голос вселенной» можно воспринимать как непосредственно, так и через вестников – «других существ, большею частью уже ушедших из нашего мира, но оставивших нам в том или другом виде свои труды» [цит. по: 7, с. 304]. Л.В.Шапошникова считает, что К.Э.Циолковский был свидетелем реального Космоса. Она пишет, что подробности его описаний, связанные с освоением вселенских просторов, «столь реальны и столь неожиданны, что невольно при их чтении возникает ощущение присутствия. Такие детали мог изобразить только реальный свидетель» [5, с. 472].
О необходимости целостной системы познания, включающей как эмпирические, так и метанаучные методы исследования, писал и Александр Леонидович Чижевский. Он считал: «Не все может быть уловимо наблюдением или опытом, [чтобы] создавать гипотезы и теории. Чтобы приблизиться к разрешению этих вопросов, человеку необходимо [иметь] нечто, стоящее вне опыта, а именно известную внутреннюю способность отвлеченного мышления, логическое и образное творчество. Только в этой области ясно обнаруживается скрытая способность человеческого ума проникать, не покидая строго научной почвы, туда, куда не достигает самый современный, непосредственный опыт – в подлинные, сокровенные глубины природы» [8, с. 107].