– Много нарубили, – аккуратно одобрил он. – А насчет замысла не сомневайтесь, Вася от души работал.
– Вы серьезно? От души себе могилу готовил?
– Так вы не в курсе? Дело-то не такое простое. Самоубийством там даже не пахнет!
Священник серьезно посмотрел на него.
– А чем оно пахнет, по-вашему?
– Криминалом, – подумав секунду ответил Иван Ильич.
– Это серьезное заявление. А доказательства есть?
– Пока только улики. А доказательства обязательно будут.
– Вот когда будут, расскажите.
Бросив топор, отец Геннадий повернулся к собеседнику спиной и начал собирать дрова в охапку. Разговор был окончен.
Пожав плечами, Иван Ильич побрел восвояси. Неудачный день: с журналистом разругался, телефон вон сломал, да и с попом неловко вышло. С другой стороны, этот разговор получился самым долгим за все время их знакомства.
И вообще собеседник из отца Геннадия так себе. Про погоду ни-ни, про природу… даже об актуальных событиях – через губу. А чуть что: аудиенция окончена. Иван Ильич вздернул подбородок и хмыкнул. Молод батюшка, да крут. Гордыня заедает.
– Теть Зой, – сказал он за ужином, ковыряясь в ризотто из китайского риса, – а что ты про нашего соседа думаешь?
Отец Геннадий сегодня решил поститься, и за столом были только Осинниковы. Тем не менее Зоя Ивановна покосилась на закрытую дверь и сделала круглые глаза прежде чем ответить.
– Что я о нем думаю… Хороший человек, честный, порядочный…– она подумала с минуту и добавила: – Иногда прямолинеен чересчур, ну а кто идеален?
Иван Ильич кивнул и подцепил вилкой щупальце кальмара, свернувшееся колечком на горке из риса.
– Поболтали с ним сегодня. Знаешь, он ведь до сих пор думал, что Василий это… сам.
– У отца Геннадия своих дел хватает. Он по деревне не бегает, вопросами людей не изводит…
Иван Ильич тут же набил рот рисом. Он давно привык пережевывать теткины нравоучения. Это она не со зла, а по учительской привычке: из любой ерунды можно извлечь урок и обязательно – мораль. Проще перетерпеть, чем переучивать. Взять слово племянник решился только когда Зоя Ивановна слегка выдохлась.
– В общем, не знал он. А когда услышал, что дело криминалом пахнет… – Иван Ильич запнулся: очередной выуженный из тарелки морепродукт был вовсе неопознаваемым, – в общем, странно себя повел.
Кажется, мидия.
– Как странно?
Нет, все-таки осьминог.
– Да как будто и признавать такой возможности не хочет. Сказал: будут доказательства – приходите. Тоже мне, прокурор!
Может, вовсе гребешок?
Смирившись с неизбежностью, он отправил подозрительный деликатес в рот и облегченно выдохнул: морковка!