Во всяком случае, такой не стал бы хлопать панибратски даму по колену при первой же встрече или травить чиновничьи анекдоты. И несмотря на некоторую раскованность, было понятно, что он умеет держать дистанцию и подойти к нему очень даже непросто. Так что ни один из его сундучков я тогда так и не отомкнула.
Только почувствовала, что Алексей Палыч как-то странно вцепился в меня, как бы просвечивает и задает вопросики, к делу как бы и не относящиеся, все больше про то, как я рулила своей корпорацией «Т».
И к чувственной стороне визита это не имеет никакого отношения. Впрочем, чего там темнить?
Как каждая женщина, я уже понимала, что влипла…
Это же с ходу просекает и моя Агриппина Ивановна, когда мы вечером гоняем с нею чаи на веранде.
Когда она что-то разнюхивает, важное для нас с нею, она любому штандартенфюреру воткнет.
Я усиленно сметаю с тарелок все, что она мне подсовывает. Гаша, прислонившись к притолоке, с любопытством наблюдает за мной.
— Ну ты прямо как с голодного краю.
— Сама не понимаю, с чего на меня едун напал. Он же меня даже завтраком накормил.
— И что же нынче губернаторы трескают? Чем их государство ублажает? Фрикасе с монпансье? Устрицы с этими — которых в океанах на дохлятину ловят? Раки такие импортные… Я по телику видела… Мобстеры-лобстеры…
— Да брось ты. Оладушки, кажется. Еще что-то… Ей-богу не запомнила. Ну я же к нему не лопать пришла? Говорили, говорили.
— Об чем?
— Да так… Обо всем. Вроде бы как бы и ни о чем, но, в общем-то… Обо всем. Знаешь, как я поначалу трусила… Глаз наглый… Корпорация «Т»! А под хвостом мокро… От ужаса. А когда его разглядела… ну, думаю, если такой мужик и в шею погонит — не жалко.
— Глянулся?
— Да как тебе сказать? Еще не пойму. Вроде веселенький такой… Простоватый… Вот только глаз у него… Зыркнет исподлобья… И все… И коленки как ватные.
— Деньги на музей дал?
— Не-а.
— Чего?!
— Так просто ничего не бывает. Ну не сразу. Там же эти… комиссии, подкомиссии… Культурное наследие… То-се…
— Так… Что ж ты тогда у меня такая развеселая? Что привезла-то? Одни обещания? Или и их нету?
— Себя привезла. Тебе мало? Слушай, у тебя еще что-нибудь пожевать не найдется?
— У меня все найдется.
Гашка снимает с подоконника из-под салфетки графинчик, бокальчики зеленого стекла. Разливает. Все ясно: стрезва раскрутить меня не вышло. Пошла стадия допроса с поддавоном.
— Ну, Лизавета Юрьевна, накапаю-ка я нам с тобой моей настоечки по капелюшечке — и вместо сердца пламенный мотор!
— А что празднуем?
— Тебя, глупенькая. Сколько я тебя вот такой не видела? Глянешь на тебя… А у тебя глаз тусклый, как у воблы замороченной! И в том глазу как в зеркале только его и видать… Мухомора твоего драного… Семен Семеныча… Красавца нашего несравненного.