— А эти чего? Мордой в стенку?
— А эта позиция всегда способствует размышлению, анализу и синтезу своих моральных устоев. Очень грубо выражались… Для девушек…
— Мы не девушки!
— Это ваше интимное дело.
Прапорщица зажимает рот ладонью, чтобы не прыснуть. И вдруг говорит мне:
— Слушай, у меня ведь тетка в Сомове.
— Ну да? Где?
— Клеверная, девятнадцать. Знаешь, такой дом зеленый.
— Погоди… А… Мордасова Клава… Каких же она у тебя коз держит! А? Красотищи неимоверной! Гордые! С рогами как у антилоп. Ходят — цок! цок! — как в белых горностаях. Я их на сельхозвыставку… в Москву на кастинг собиралась двинуть.
Носорожиха балдеет и орет:
— Нет, вы поглядите! Они уже про коз толкуют! Я тут второй год под следователем сижу — и на меня только орут. А она дня не провела, а уже устроилась.
Конечно, это моя маленькая победа.
Но скоро выяснится, что она ничего не стоит.
Потому как Захар Ильич Кочет подготовил мое полное уничтожение продуманно и абсолютно точно.
И уже в этот первый день моего ареста его мельницы начинают молоть беспощадно и неостановимо.
Меня еще везли из Сомова, а в приемной губернатора уже толклись не только местные, но и столичные журналюги, зазванные Кочетом на обещанную сенсацию.
И — самое смешное — я и не подозреваю, что он меня пользует как победную фишку уже в своей предвыборной кампании.
Как-то позже Долорес Кирпичникова, она же Долли, мне призналась: «Меня этот исполняющий обязанности губернатора каплун, конечно, не звал… Но ребята из других изданий свистнули — ожидается мощный скандал… И я как-то с ходу сообразила — без тебя тут не обошлось…»
Оно и не обходится.
Аркашка выводит из кабинета парадно-удрученного Большого Захара. Тот озирает журналюг (даже с парой ТВ-камер) с глубокой горечью:
— Эк вас нанесло! И радио, и газеты, и каналы… Нет чтобы набежать, когда в области происходит действительно значительное радостное событие. Давеча птицеферму под Константиновкой пускали. На миллионы яиц. С участием иностранного капитала. И никого! Нездорово все это, нездорово…
— Да, по-моему, вы и так вниманием не обделены, — замечает кто-то из-за камеры.
— А каким? Рухнет мост через Волгу! Пароход сгорит! Или корова Машка отелится теленком о семи рогах — вы тут как тут. Вообще-то я не понимаю, кто раздувает нынешний случай… событие… позор наш… несчастье…
Веселый бородатик удивляется:
— Да вы же и раздуваете, Захар Ильич. Мне в редакцию от вас чуть не ночью звонили.
— От меня? Это какая-то ошибка. Перестарались помощники. Прошу вопросы.
— Как вообще Лизавета Юрьевна Басаргина оказалась на посту мэра этого городка… Сомова?