А я и так рыдаю.
Ну, почти…
Не выдержала.
Ушмыгнула втихую от Гашки, прошла по берегу к чиновным домам, вылезла в сирени возле Зюнькиного подъезда и присела на корточки так, чтобы меня не засекли.
Гришуньку, кажется, уже сто лет не видела, хотя увели его от меня, если по дням считать, — всего ничего.
У Зюнькиного подъезда суета.
Во дворе стоят милицейский «жигуль» с мигалкой и с Ленькой Митрохиным за рулем, «тойота» Зиновия. Близ них видны любопытные — девица с коляской и древняя старуха. В сопровождении двух важничающих ментов из подъезда выбегает Гришка, за ним выходят надменная Горохова и Зиновий, все садятся в машину.
Я мальчонку и разглядеть не успеваю.
Ему купили новую алую бейсболку с громадным козырьком, и она закрывает все личико. Коленки битые, все в зеленке. Правый гольфик драный — зашить его этой падле некогда…
Включив сирену и мигалку, со двора выезжают «Жигули», за ними «тойота».
А я сижу на корточках в сирени, будто по нужде присела, глаза закрыла, горечь глотаю пополам со слезой. И вздрагиваю от того, что над моей башкой кто-то говорит негромко:
— Тебе что было сказано, Лизавета? Не приближаться!
Лыков, конечно. Только он так ходит, бесшумно, как кот на мягких лапах.
— Да я же… издали, Лыков. Куда это они Гришку моего потащили?
— Встреча с избирателями. В порту.
— Таскают, как мышонка, придурки. Похудел он. Или не очень?
— Топай, топай отсюда.
— Топаю, Лыков! Топаю! — ору я, уже никого не стесняясь.
Серега морщится.
— А ведь говорил же я тебе… Еще когда… Уматывай…
Глава девятая
КВАРТИРАНТКА
В девять тридцать у меня первая встреча с избирателями в красном уголке строителей возле базара.
Я своим штабистам ничего не сказала, девчонкам тоже — боялась завала. На двери кто-то мелом вчера вечером написал объявление про встречу. И больше ни звука.
Так и вышло.
Пришли две полуглухие бабки возраста слоновых черепах, беременная библиотекарша из порта, которая выгуливала себя, и пара пацанов, которые прослышали, что тут будут бесплатно мультики показывать.
Я даже выходить к ним не стала, заглянула, соврала, что встреча переносится, и смоталась на набережную.
Наскребла мелочи на мороженое в вазочке, втиснулась за столик в кафе под полосатым тентом. Здесь же сидела бледная незагорелая женщина моего возраста, коротко стриженная «под солдатика», в длинных шортах и футболке, отрешенно смотрела на песчаный пляж под набережной, где лето в последнем припадке собрало кучу наезжего народа. Там орали и свистели, какие-то парни отчаянно резались в волейбол и заколачивали мячи как гвозди, взлетая над драной сеткой. Бледненькая же девчоночка лет семи аккуратно переплетала косу цвета ржаной соломы и время от времени сосала фанту из бутылки.