Я подняла крышку стола и взяла коробку из-под обуви, которую использовала как ячейку для собственных слов. Она была заполнена наполовину маленькими стопками листочков, скрепленных вместе. В каждой из них были записаны слова, их значения и цитаты от разных женщин. Я разложила новые слова у себя на столе. Для некоторых я уже написала определения, а для других мне еще нужно было оформить заглавные листочки. Эту часть работы я любила больше всего: рассмотреть все значения слова, выбрать из них то, которое станет главным, и придумать определение. Я никогда не оставалась одна, разбирая свои листочки. Меня сопровождали голоса женщин, которые называли мне эти слова. К Мейбл я прислушивалась дольше всех, чтобы убедиться, что правильно поняла ее, и, когда у меня получалось, в моем воображении всплывала ее беззубая улыбка.
Подушка для иголок, которую мне подарила Лиззи, теперь жила у меня в столе. Я вытащила из нее булавку, чтобы скрепить листочки для слова git[52]. Тильда была первой, от кого я услышала это слово, но Мейбл использовала его всякий раз, когда говорила о мужчинах, которые ей не нравились. Даже Лиззи произносила его время от времени. Значит, оно было оскорбительным, но не вульгарным. Мейбл никогда не называла так миссис Стайлз, следовательно, оно относилось только к мужчинам. Я сколола булавкой уголки листочков и стала придумывать определение.
— Что это?
Булавка уколола мой палец, заставив меня охнуть. Я подняла голову. Мистер Данкворт стоял рядом и смотрел на кучу листочков, застилавших мой стол. Ничем не прикрытые и беззащитные слова, которыми я не должна была заниматься в рабочее время.
— Ничего особенного, — ответила я, сгребая их в кучу и улыбаясь ему. Я понимала, насколько глупо сейчас выглядела: взрослая женщина, прижавшаяся к школьной парте.
Мистер Данкворт наклонился поближе, чтобы рассмотреть слова. Я попыталась отодвинуть свой стул назад, но у меня не получилось. Он продолжал пялиться на мои листочки.
— Если ничего особенного, почему вы ими занимаетесь? — спросил он, склоняясь надо мной так низко, что мне пришлось отстраниться от него.
Он взял одну стопку листочков.
Внезапно всплыло воспоминание, которое, как мне казалось, давно было стерто временем и добротой: я была меньше, стол — похожий на этот, а ощущение, что я не могу контролировать ситуацию, — таким же сильным. Я пыталась внушить себе, что моя жизнь отличается от жизни большинства женщин, которых я знала, но в такие минуты я чувствовала себя такой же бессильной что-либо изменить, как и они.
И тут я разозлилась.