— Франк говорил правду! Кадра Мухаммад лежит мертвый в комнате лорда Кормака!
— Это ничего не доказывает, — заметил ди Строцца спокойно. — Он мог расправиться со Сколом и после того, как убил лура.
На мгновение воцарилась тревожная тишина. Кормак отметил, что сейчас, когда Мясник мертв, различные группировки и не пытаются скрывать свои разногласия. Надир Тус, Коджар Мирза и Шалмар Кхор образовали три отдельных кружка — их подначальные сбились в кучки позади главарей. Юсеф Эль Мекру и Юсус Зер стояли в стороне, поглядывая на эти свирепые, теребящие оружие группы в нерешительности. И только ди Строцца, казалось, не обращал внимания на наметившийся раскол.
Венецианец только собрался сказать еще что-то, как вперед, расталкивая всех оказавшихся на его пути, вышел тот, о ком недавно вспоминал Надир Тус. Это был сельджук, Кай Шах. Кормак обратил внимание на то, что на нем нет кольчуги, а одет он иначе, чем вчера вечером. Левая рука турка была обмотана чистой тряпкой и привязана плотно к груди, а загорелое лицо казалось удивительно бледным.
При виде Кай Шаха спокойствие впервые покинуло ди Строццу, и он резко шагнул вперед.
— Где Муса бин Дауд? — яростно воскликнул он.
— Я тоже хочу знать, где Муса! — ответил турок сердито.
— Я оставил его с тобой! — вскричал ди Строцца. Все остальные изумленно уставились на него, не понимая, что происходит.
— Но вы с ним планировали убить меня, — заявил Кай Шах.
— Ты сошел с ума! — рявкнул венецианец, полностью потеряв самообладание.
— Я? — прорычал турок. — Я искал этого пса по темным коридорам. Если ты и он действовали честно, почему вы не вернулись в комнату, когда, услышав, что Кадра Мухаммад идет по коридору, вышли ему навстречу? Я долго ждал, а потом шагнул к двери, высматривая вас, и когда повернулся, Муса бросился на меня из какого-то тайного укрытия, как крыса…
Ди Строцца с пеной на губах закричал:
— Ты безумен! Замолчи!
— Я увижу и тебя, и всех остальных в Геенне с перерезанными глотками, прежде чем позволю обмануть себя! — взревел турок, выхватывая свой ятаган. — Что ты сделал с Мусой?
— Ты чертов дурак, — бушевал ди Строцца. — Я был в этой комнате с тех пор, как покинул тебя! Ты знал, что сирийский пес будет играть с нами в ложь, если получит такую возможность и…
И в этот миг, когда воздух уже искрился от разлившегося вокруг напряжения, в комнату вбежал, спотыкаясь, полуголый перепуганный раб и повалился в ноги венецианцу, бормоча какую-то околесицу.
— Боги! — выл он. — Черные боги! А-а-а! Пещеры под полом и джинн в скале!
— Что ты несешь, пес? — взревел ди Строцца, откидывая раба на пол сильным пинком.