— Чего вы с ним так возились? — донимал комиссара Рейден, следуя за ним по пятам. — Три–четыре перелома — и он рассказал бы вам все, начиная с раннего детства.
— Ну? — устало спросил Бреннон у консультанта, игнорируя кровожадные вкусы его дворецкого.
— Все сотрудники чисты, даже Хейз. Его всего лишь усыпили. Никаких следов того, что кто–то практиковал магию в последнее время.
— Хорошо, — Натан протер глаза и взглянул на часы. Половина двенадцатого, однако… — По крайней мере, он не ходит сюда, как к себе в сортир. Что с уликами?
Лонгсдейл покачал головой:
— Он ничего не взял. Даже не тронул ни одной.
Комиссар вошел к себе, опустился в кресло и хмуро уставился на похудевшую кипу бумаг. Лапа уселся у окна, положил морду на подоконник и предался созерцанию.
— Тогда какой смысл ему сюда лезть?
— Для Душителя — никакого, — согласился консультант. — А вот для второго мага…
Бреннон прикрыл глаза.
— Час от часу не легче. А этому–то зачем?
— А зачем второй маг вообще делает то, что делает? Вы понимаете?
— Нет, — подумав, сказал Натан. — Ни черта я не понимаю.
— И я, — вздохнул консультант. — А это плохо, я должен их понимать.
— Какой–то тип, — раздраженно произнес комиссар, — нарезает круги около расследования, как волк — около теленка. Что ему надо — непонятно, зачем он сцепился с ифритом — черт его знает, почему прогнал Душителя…
— Может, он его не прогонял. Случайная встреча.
— Все равно, какого черта второму сюда лезть? Он что, ходил на экскурсию? Почему он ничего не взял? Лонгсдейл, — вдруг спросил Натан, — а сколько вас таких консультантов вообще?
— Не считая меня — сто двадцать шесть.
Бреннон чуть не подпрыгнул. Он–то думал, их максимум десяток!
— Вы узнали бы кого–нибудь из своих? Наш второй чародей может быть таким же, как вы?
— Нет, он не один из нас.
— А откуда вы вообще беретесь? — спросил Бреннон. Дворецкий резко к нему повернулся. Пес встал, пристально глядя на комиссара. Лонгсдейл удивленно моргнул.
— Беремся?
— Ну кто–то же должен был научить вас хотя бы азам, дать книжку–другую, объяснить, что к чему. Вас же где–то… — Натан замолчал.
«Ведь кто–то когда–то сделал вас бессмертным», — подумал он.
— Я… я не знаю… — потерянно, как ребенок, ответил консультант. — Я всегда таким был… всегда умел… — он умолк, переводя взгляд с Натана на собаку, словно не понимал смысла вопроса.
— Ну, всегда — это сколько?
Лонгсдейл нахмурился, опустив голову.
— Наверное, лет шестьдесят, — наконец ответил он.
— Сколько?!
— Или около того.
Консультант выглядел самое большее на тридцать пять–тридцать семь. Натан чуть не разозлился, решив, что над ним смеются, потом вспомнил утбурда и распоротую грудную клетку. Оно ведь не билось, комиссар помнил это совершенно точно…