— Здравствуйте, Семён Сергеевич! Я уж неделю с вами не виделся. Признаться, скучать начал. Вы же такой чудесный собеседник! Умнейший человек! А у нас ведь бюрократия сплошная, скука серая! А тут…
Ратманов попытался покровительственно похлопать доктора по плечу, но Балицкий решительно отстранил его руку и отошёл на шаг.
— Мерлин, говорите? — спросил он полковника. — А с вашим королём Артуром меня не познакомите? Что-то не припомню, чтобы сын Пендрагона когда-либо был моим воспитанником… Или, может, у вас в управлении и благородный рыцарь Ланселот обнаружился? Вот было бы интересно!
Ратманов рассмеялся и склонил голову в шутливом полупоклоне.
— Таковых не держим, Семён Сергеевич. Начальство не дозволяет. Беда с ними, с благородными рыцарями! Непредсказуемые они, шальные. Все они гуманисты поначалу, а потом или в идее разочаруются, или вдруг решат, что окружающие их люди — свиньи распоследние и никак высоким принципам служить не могут. А потом вынут меч — и давай крушить всё вокруг! Нет, с циниками проще. Ну, с Мерлином тоже, наверное, здорово…
Пётр Владимирович обошёл накрытый к ужину стол, радостно потирая руки.
— …Вот, салатик у нас с королевскими креветками… у тут с индейкой… А основное блюдо?
— Утка, фаршированная апельсинами с кисло-сладким соусом, — пояснил помрачневший Балицкий.
— Вот здорово! Ваше любимое блюдо? Помню, помню…
Балицкий присел на диван, что стоял в дальнем углу комнаты и не обращал уже внимания на суету полковника, который отчего не спешил присесть за стол, а всё бегал по комнате, передвигая стулья и переставляя приборы на столе.
А потом, приблизившись к высоким, в старомодных деревянных рамах окнам, Ратманов посмотрел на усыпанную белыми лепестками роз садовую дорожку, на потемневшую от времени и укрытую разросшимся диким виноградом викторианскую беседку, чей смутный контур лишь едва виден был сквозь серо-туманные от вечерней росы стёкла, и, замерев на секунду, тихо произнёс:
— Я сегодня не единственный гость…
— Что? — забеспокоился Балицкий. — Пётр Владимирович, кого вы ещё пригласили?
Ратманов тянул с ответом.
Резким движением он задёрнул шторы.
Подошёл к старинному, почтенному посудному шкафу из красного дерева, отделанному по краям вставками из цветного саксонского фарфора, наклонившись, открыл широкие скрипучие дверцы и достал аккуратно, из всех сил стараясь не сломать, три длинных витых свечи красного воска, каждая из которых вставлена была заранее в небольшую бронзовую плошку-подсвечник.
Ратманов расставил свечи на столе.
С минуту стоял у стола, словно тщательно и придирчиво проверяя, всё ли в порядке, всё ли сделано так, как надо.