— Садись, Копийко, надоела мне твоя болтовня! Надо глубже разобраться с твоей работой и кончать!.. Иди на пенсию и там философствуй!
— А что со мной разбираться? Самогона на участке не найдете, профилактику провожу… — сказал Копийко, усаживаясь на стул.
— Продолжай, товарищ Зубец. С Копийко каши не сваришь.
Но не успел Зубец и слова произнести, как раздался звонок. Слушая сообщение, начальник милиции на глазах суровел.
— Звонили из сельсовета. В селе Липки ночью убили семью и хату подожгли, — сказал он. — Это на твоем участке, Копийко?
— Село Липки мое.
— Срочно выехать туда начальнику отделения уголовного розыска для расследования. Вижу, Копийко сам не разберется!
На второй день Гриценко докладывал по телефону:
— Да, да, мы уже раскрыли это преступление… Молодец Федоров, за одни сутки нашел убийцу и арестовал. Сейчас транспортирует его сюда. Подробности доложу, когда прибудет Федоров.
Переговорив с начальником управления, он откинулся в кресле и удовлетворенно улыбнулся. «Ах, и молодец этот Федоров! Таких бы мне побольше в уголовный розыск!»
А спустя два часа в кабинете уже был и сам именинник. Его молодое лицо заметно осунулось, но в глазах горели огоньки.
— Итак, делу конец, товарищ полковник, преступник уже в камере, — бодро сказал Федоров, усаживаясь на стул.
— Хвалю за оперативность!.. И кто же он?
— Местный житель, все его называют в селе дядько Грицько, по фамилии Бондарук.
— Признался или улики?
— Ажур полнейший — улики первый сорт. Во-первых, его видели соседи, когда сбежались на пожар. Он сделал вид, что тоже прибежал тушить. Во-вторых, у него оказались окровавленные руки и костюм. Ну и, в-третьих, мотивы убийства его изобличают.
— Какие же?
— Убитая вдова имела сына-подростка. Все в селе знают, что отцом этого мальчика является Бондарук. Вот вам и мотивы.
— Ну, а что же говорит арестованный?
— Да знаем мы их, играет роль невинного ягненка. Но ничего, утром он у меня заговорит. Я им как следует займусь!
— Орудия убийства?
— Топор! Убил обухом. Он там же валялся, в доме, возле трупов.
— Ну, давай действуй. А то сегодня уже интересовалось начальство.
— Завтра пошлем подробную информацию.
— А куда ты дел Копийко?
— Оставил в селе побеседовать с людьми и выявить свидетельскую базу!
Обиженный, оскорбленный, уже немолодой человек три часа ходил по тесной, всего в несколько шагов, камере. Вначале он возмущался, ругался, а затем умолк, только тяжело дышал да разводил руками: «Ну, кто это мог сделать!»
Когда в маленьком зарешетченном окошке под самым потолком погас дневной свет и в камере стало темно, он почувствовал свое одиночество. Лег на деревянные нары, подложил под голову кулак, но сон не приходил. В голове роем клубились мысли. Как только он смыкал глаза, в воображении возникало родное село Липки, он забывал обиды и свое нелепое положение. Как хорошо ночью в Липках! Любил в такие летние ночи Бондарук посидеть на сухом бревне за плетнем, помечтать. Песни молодежи воскрешали в памяти его молодость.