Предметы в жизни человека играют важную роль в определении, кто же он есть. Актер создает чувство веры в жизнь персонажа путем выработки отношения к предметам из этой жизни. Придать живость предметам и деятельности мира персонажа так же важно, как и найти его внутренние потребности и порывы. У предметов есть огромный потенциал для создания энергии. Когда режиссеры определяют материальное оформление сцены, они в значительной степени касаются и физического существования актера. Очень полезно органично вовлекать актеров в процесс блокинга или сценического действия.
Для актера важно думать о реквизите не как об обязанности, а как о возможности обогатить изображение. Если персонаж играет в карты, актер на самом деле должен иметь с ними дело, смотреть на них и принимать решения по поводу того, тянуть ли следующую или пропустить — а не просто сдавать их, потому что так велит ему указание.
Когда актера ставят перед фактом, что реквизитом будут наручники, которые будут на нем в сцене, он должен найти связь с предметом, оживить его. Если он сделает это, объект вернет ему часть энергии, почти как дополнительный крючок зацепки в сцене. Заключенный в наручниках в реальной жизни воспринимает их совершенно не так, как актер, который может их снять, как закончится сцена. Человек, закованный в наручники в первый раз в жизни, воспримет их совсем не так, как тот, кто уже носил их десятки раз. Вместо того, чтобы добиваться результата — что персонаж строптив или покорен, — актер делает физическую установку, возможно, что у него немеют руки из-за холода стали или это напоминает ему о страшном происшествии в детстве. Или наоборот, что привычная тяжесть наручников почти что успокаивает.
Ощущение исторического периода или разницы социального положения передается как раз через предметы и действия. Человеческие потребности и чувства не очень-то меняются с течением времени и от одного социального класса к другому. Меняются предметы и род деятельности. Предмет также может послужить своего рода эмоциональным громоотводом, чтобы отношения не казались уж слишком идеальными. Однажды двое студентов в классе разыгрывали сцену ссоры из «Я никогда не пел отцу»[54]. Студент, играющий отца, играл бурно, вступая в конфронтацию с сыном, и, наверное, это приносило ему огромное удовлетворение, сцена выглядела довольно драматично, но не была достоверной. Я дала ему газету и сказала, что хочу, чтобы он читал газету во время сцены, а не просто использовал ее как реквизит. Я объяснила, что после сцены он должен быть в состоянии рассказать мне, о чем статья. После этого сцена была отыграна прекрасно. Предметы чудесны потому, что могут вернуть в момент. Если он сконцентрируется, скажем, на том, что ему надо сделать сэндвич, то внесет ощущение задачи, что позволит эмоциональному событию произойти, а актерам — избежать рисовки.