Люк не говорит, самостоятельно не ест и носит детский слюнявчик, потому что у волонтёров не хватает времени вытирать его всегда сочащуюся слюну.
У Филис ДЦП с рождения. Она жизнерадостна, чрезмерно общительна и, в отличие от юной Светланы, может сама передвигаться при помощи ходунков. Филис пятьдесят, она даже умудрилась закончить колледж и получить сертификат специалиста в области управления. Но рынок труда не принял Филис, и спустя годы она оказалась там же, где и все остальные товарищи по несчастью — в доме для инвалидов.
Светлане, дочери иммигрантов из Польши, повезло ещё меньше — с тем же диагнозом она ведёт жизнь растения, не способная даже сидеть, как Тод, но умеющая узнавать изредка навещающих близких.
Шагун, яркая девушка, ещё ребёнком привезённая родителями в Канаду из Индии, неудачно поскользнулась зимой и сломала позвоночник. Современная медицина оказалась не способной его починить, муж Шагун скоро женился на здоровой девушке, а родителям забота о ней была не по карману. Теперь красивая, но обездвиженная, рождённая здоровой и с обширными перспективами, она живёт с теми, кто никогда не знал, каково это, быть полноценным, и поэтому ей тяжелее всех. Она — единственная в доме, кто страдает депрессией, хотя и её внешний вид и возможности — лучшие из всех, кто тут живёт. Она могла бы снимать квартиру, воспользовавшись одной из государственных программ для тех, кто прикован к коляске, но выбрала путь самоуничтожения, заболев душой.
Мне удалось выдержать волонтёрскую работу в течение всего десяти дней. Но уйти пришлось не из-за сложности и эмоциональной тяжести: у меня начался токсикоз беременных.
Я читала о нём и раньше в книгах и журнальных статьях, в подробностях слышала от матери, но понятия не имела, ЧТО ЭТО!
Меня тошнит первые семь дней без остановки, на восьмые сутки начинается рвота. Чаще всего утром, но бывает, что и в обед, и вечером.
Однажды я падаю в обморок в Суперсторе, однажды на почте и дважды на рабочем месте, где я умудрилась продержаться аж месяц. Менеджер, не выдержав, отправляет меня в «неоплачиваемый отпуск без сохранения рабочего места», то есть увольняет, выдвинув, таким образом, на повестку дня мой главный вопрос — на что жить?
К моменту встречи с врачом моё решение уже практически принято — аборт. Мир вокруг меня, моё собственное тело, а главное, обстоятельства зачатия против его рождения.
Пока я не слышу своими собственными ушами его сердце. Этот звук, исходящий из колонок аппарата УЗИ, убивает прошлую меня и рождает новую. Врач с улыбкой показывает на мониторе уже различимые части крохотного тельца, которые я, впрочем, всё равно не могу рассмотреть, но чёткий ритм биения его сердца становится моей истиной. Он навсегда сохранится в моей памяти.