Я стараюсь не глазеть. Стараюсь. И как врач спрашиваю у анатомии: разве не должен он быть маленьким, сжатым холодом и стрессом до минимальных своих размеров? Кажется, это называется полуэрекцией…
Смущаясь и совершенно отчаявшись стереть нелепую улыбку со своего лица, протягиваю Анселю рубашку. Но вместо того, чтобы её надеть, он вытирает лицо и волосы.
— Не замёрз?
— Немного остыл.
Ах остыл… Страшно думать о том, что тебя так разогрело, мой милый учитель рисования. Когда прекрасные плечи, руки, грудь и ягодицы оказываются спрятанными под одеждой, я готова отказаться от чего угодно, лишь бы моим глазам их вернули. Я закрываю их и мысленно глажу ладонью упругий живот, обвожу пальцами мышцы, слизываю капли воды…
— Хорошо здесь, так ведь?
— Хорошо… — с трудом разлепляю веки и в награду за терпение получаю лучистый, золотой взгляд.
— Твои радужки… они золотые, — заторможенно изрекаю свои наблюдения.
— Лишь один из оттенков карего.
Да, наверное, ты прав, Ансель. В оттенках я не сильна, как и в умении противостоять соблазнам.
Я не понимаю, упускаю момент, когда его лицо оказывается рядом с моим. Он смотрит в глаза и этот взгляд не похож ни на один из тех, что я уже знаю: в нём потерянность и… ожидание. Ансель словно ждёт чего-то, и когда переключается на мои губы, мне становится очевидным, чего. Я хочу прикосновения, хотя бы одного невесомого касания… но получаю только дыхание. Оно трогает мои губы, заставляя раскрываться и жаждать чего-нибудь сумасбродного, может быть, даже грубого, агрессивно мужского, захватнического, неукротимого…
— В лесу живёт собака. Когда я видел её в последний раз, она была в положении. Сейчас у неё должны уже были родиться щенки. Хочешь посмотреть?
Ветер прячет мои губы от искусителя, набрасывая на них мои же волосы. Я убираю их рукой и едва слышно, буквально из последних сил отвечаю:
— Хочу.
Мы долго пробираемся по нехоженым тропам, прыгаем с камня на камень, и, только прибыв на место, я соображаю, зачем Анселю был нужен настолько большой рюкзак — собачий корм. Полная сумка сухого питания для собак. Потому что их… много!
Золотистый лабрадор, ещё один золотистый лабрадор и нора в земле, ставшая домом для множества их крошечных детей. Щенки ещё совсем маленькие, их глаза открыты, но передвигаются они только ползком и исключительно в поисках матери, водя своими мокрыми носами в попытках уловить её запах.
Ансель вскрывает пакеты с питанием и высыпает в пластиковый цилиндр, привязанный к дереву. У основания ёмкости сделано отверстие, через которое по мере опустошения наполняется кормушка.