• • •
На педсовет в школу вызвали моего отца. Стоял вопрос об исключении меня из школы за хулиганство и нанесении побоев преподавателю. Была вероятность передачи дела в милицию…
Частично спас меня директор школы Трофим Никитич. Он был фронтовиком, на войне лишился руки, преподавал у нас математику. Директор голосовал последним, и его голос оказался решающим. Большинство проголосовало за то, чтобы только поставить мне оценку три с минусом за поведение в четверти. Но оставался вопрос о передаче дела в милицию…
И тут выступил мой отец.
Он пришел на педсовет в мундире со всеми «регалиями». Посему выглядел весьма внушительно. Частично взяв грехи на себя, поскольку у него почти не было ни времени, ни возможности воспитывать сына, отец просил не ломать мне жизнь и не посылать документы в милицию. Он дал честное слово офицера, что отдаст меня для исправления в солдаты.
— Согласен? — спросил меня Трофим Никитич, заканчивая педсовет.
— Согласен, — сказал я.
А что мне еще оставалось?
• • •
Школу я окончил с серебряной медалью. Учительница по литературе ну никак не могла поставить мне пятерку за сочинение. Зато физик подарил «Занимательную физику» Перельмана. Он был явно из «бывших», старик с гвардейской выправкой, всегда одетый в мундир с высоким воротом…
А молодая учительница английского языка Галина Осиповна сказала, что у меня идеальный английский…
Старушка-химичка просто расцеловала меня, а Трофим Никитич пожал мне руку и прижал к себе…
• • •
На выпускной вечер в школу мы пригласили девчонок из соседней 134-й, женской. Я тогда впервые в жизни надел нормальный костюм. Мама купила его в честь начала моей взрослой жизни. Да и все ребята тоже впервые были в костюмах и стали совсем непохожими на себя (большинство из нас носили одежду, перешитую из отцовских гимнастерок, брюк и галифе).
Перед началом вечера мы выпили в пивной по кружке пива — наверное, для храбрости, ведь у большинства из нас не было никакого опыта общения с девчонками…
• • •
Фойе школы было украшено поздравительными транспарантами. Над ними висел самый большой лозунг «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»
В фойе — полсотни учеников и группа учителей, которую возглавлял директор школы Трофим Никитич. Пустой левый рукав его пиджака был заправлен в боковой карман. Слева на груди — три орденские планки, а справа — две нашивки за тяжелые ранения.
Ребята, среди которых был и я, преувеличенно громко смеялись, слушая какие-то на ухо рассказываемые истории.
Отворилась входная дверь, и вошла группа преподавателей женской школы.