Опершись о перила рядом с ней, он тоже утопил взор в алеющем небе, окрасившем пики окрестных горных вершин.
Алым, как кровь Лоры.
Или кровь убийц.
Алым, как ненависть.
— Тебе лучше? — тревожно спросила Серван.
Он не ответил, и ей показалось, что вопрос ее прозвучал глупо. Впрочем, когда тот, кто рядом с тобой, грустит, трудно найти правильные слова…
— Вертоли не звонил? — спросил Венсан.
— Нет, пока нет… Думаю, они готовят аресты. Ты же знаешь, надо предупредить прокурора, получить ордер… Скорее всего, они смогут арестовать их только завтра утром.
— Когда я думаю, что эти мерзавцы еще одну ночь проведут на свободе, мне хочется убить…
— Свою последнюю ночь.
— Хуже всех Мансони. Мы часто работали вместе, он и я… Этот говнюк знал, что Лора мертва, и делал вид, словно ничего не случилось… Все это время он разговаривал со мной, он… находился здесь, рядом, я мог достать его…
Закрыв глаза, он сжал челюсти. Ненависть леденила кожу, замораживала каждую клеточку тела.
Единственной преградой, отделявшей его от преступления, была Серван.
Неужели в ней столько сил, что она может остановить его?
— Как все эти годы я мог верить, что Лора уехала? — продолжал Венсан со слезами в голосе. — Как мог проклинать ее, когда…
Он не смог продолжать, горе душило его.
— У тебя были основания верить, что она уехала. Записка на компьютере, пропавшие вещи…
— Нет! Она… она никогда не собиралась расставаться со мной! Накануне моего отъезда в Австрию она еще раз сказала, что любит меня! А я ничего не понял… Совсем ничего…
— Вернувшись, ты пытался найти ее?
Надо заставить его говорить, иначе он взорвется. Заставить его держаться на плаву, не дать безвозвратно погрузиться в одиночество.
— Да… Я искал ее новый адрес в Париже, искал ее по всей Франции. Но не нашел. И решил, что она специально не оставляет следов, чтобы я не мог найти ее.
— В этом нет ничего удивительного. Ты же знаешь, Венсан, множество людей добровольно исчезают каждый день…
— Потом, разозлившись, я решил забыть ее… На самом деле во мне жила надежда, что она вернется. Я воображал, как она появится на дороге, войдет в эту дверь и… Что все будет как прежде. Но теперь…
Она мертва… Она мертва…
Жестокая истина, постоянно буравившая его мозг.
— Я готов растерзать их! — зловещим голосом произнес Венсан. — И смотреть, как они подыхают!
Серван взяла его за руку. Она была холодна, как мрамор.
— Обещай мне, что никогда этого не сделаешь, Венсан. Обещай мне…
— Я не могу ничего обещать… Ничего.
Небо окрасилось в темно-синий цвет. На его фоне в печальных суровых сумерках темнели вершины гор.