С другой стороны, наверное, я бы снова с ним связалась. Прошлый раз был довольно напряженным. Я сжимаю бедра при воспоминании о нем, и о его пальцах внутри меня. Если бы дождь не был таким ужасным...
– Здесь безопасно, – кричит Мендоза, выбегая ко мне.
Он берет змею у меня из рук, и я замечаю, что он тоже тронут моими предыдущими словами. Годзилла дает знать о своем присутствии.
Конечно, так и есть. Я такая дура, что дразню девственника. Следуя за Мендозой в пещеру, чувствую себя виноватой.
В интерьере нечем описать наш временный дом. Пещера около двадцати футов глубиной и не такая уж широкая. В ней много мусора и сухих листьев, но она достаточно велика, чтобы мы вдвоем могли прилечь внутри, и сухая от бесконечного дождя снаружи, что автоматически делает ее выигрышной.
Мендоза указывает на груды листьев по краям крошечной пещеры.
– Мы можем собрать их и использовать, как трут для костра. Если наши дрова, хотя бы наполовину высохнут, мы сможем что-нибудь сделать. Просто проверь скорпионов, прежде чем сунуть руку. Я собираюсь собрать немного листьев, чтобы сделать постель.
Не говорю, что в джунглях все промокло. Это очевидно. Если он собирает листья, может, у него есть план, как их высушить.
«Трут. Никаких скорпионов. Проверять».
Мужчина бросает мертвую змею у входа и исчезает в джунглях. Развернув вязанку дров, я проверяю ее. Немного сыровато, но надеюсь, пригодится. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы воткнуть свою трость во все кучи листьев, и убедившись в том, что нет никаких ползучих тварей, сгребаю их в кучу у стены пещеры.
Раф приносит массивные пальмовые листья и длинные папоротники, складывая их перед входом в пещеру, в то время как дождь просто льет и льет. Подойдя к одной из секций пещеры, он очищает дерево от коры дерево, покрывает его трутом и начинает бить ножом по камню.
– Работает в кино, – отвечает он.
Не могу понять, шутит он или нет.
Наблюдаю за ним несколько минут, но с заходом солнца становится все холоднее и холоднее, и я дрожу в своей одежде. Это совсем не согревает меня. На самом деле, мне было бы теплее без нее. Пока он пытается разжечь огонь, я снимаю с себя одежду. Так как идет дождь, жуков нет, и грязь давно смыта. Снимаю куртку и футболку, потом брюки и ботинки. Раздеваться одной рукой занимает больше времени, но боюсь использовать ушибленное запястье, хотя Раф убежден, что ничего не сломано. Не важно, что оно не сломано, все равно болит, как черт. Я в трусиках и лифчике, и хотя мне холодно, мокрая одежда тепла не добавляет.
– Понял, – тихо говорит Раф, берет связку трута и начинает дуть на нее.