Нине никак не удавалось собраться с мыслями. «Это какая-то игра? Он играет со мной?»
Внутри мешались гнев, надежда и смятение. «Соберись, Зеник, – отчитала она себя. – Если ты ждала момента, когда понадобится вся твоя сообразительность, то он настал».
Легче сказать, чем сделать. Она была почти уверена в том, что видела, как Николай Ланцов – а может, и не Ланцов, раз уж он признался, что незаконнорожденный, – отдал корону Зое Назяленской. Оказавшейся к тому же драконом. И, возможно, святой. А Расмус выступил за продление перемирия и мирный договор с Равкой. Но почему? Неужели поверил в необходимость мира? Или все это было частью какого-то замысловатого плана, очередным трюком, задуманным им вместе с Брумом?
Или здесь дело было и вовсе в чем-то другом? Нина видела изломанное тело Ханны на земле. Но что она видела на самом деле? Ей вдруг вспомнилось, как быстро скользили руки Ханны по ее лицу, отрезали ее собственные локоны. «Я тренировалась», – объяснила она тогда.
«Не надо, Нина. Не смей надеяться».
В лодке, везущей солдат и офицеров назад, на борт «Пасти Левиафана», повисло молчание настолько тяжелое, что давило на плечи. Нина ощущала волны гнева, исходящие от Брума, страх дрюскелей, которые подвели его в зале совета.
Йоран, напротив, казался почти счастливым, и лицо его было безмятежным, словно он впервые обрел подобие мира в душе. Он был первым, кто осмелился высказаться в поддержку Зои и идей мира. Смогли бы остальные решиться стать первыми? Или на это был способен только мальчик, переполненный сожалениями, отчаянно жаждущий все исправить, пожертвовать собой в качестве искупления перед святыми? Если бы Нина отомстила, забрав жизнь Йорана, если бы Ханне не удалось ее тогда остановить, что бы случилось сегодня в Ос Керво?
Еще большие сомнения вызывали эмоции, которые исходили от принца Расмуса. Он продолжал поглядывать на нее с выражением, которое легко можно было принять за искреннюю заботу. Она не могла перестать изучать его профиль, цвет его глаз – были ли различия, замеченные ей, реальными или воображаемыми? Казалось, будто голова вот-вот взорвется.
Они высадились на один из причалов, и принц в сопровождении Йорана направился в командный центр.
– Идем, – позвал он Нину.
– Я хотел бы поговорить, ваше высочество, – вмешался Брум, едва сдерживая гнев.
– Тогда можете тоже к нам присоединиться.
Командный центр ничем не отличался от остальных помещений «Левиафана» – сплошь армейская практичность, карты и военное снаряжение. Ящики со снаряжением стояли ровными рядами, карты и графики приливов висели на одной стенке шатра, хотя все остальные стенки не были заняты.