— Я, может быть, всё-таки недостаточно знаю русский язык…
— Я могу перевести на немецкий, — предложил Радек.
Сейчас он вовсе не был оживлён. Даже наоборот — грустен и молчалив.
— Я и сам могу перевести, — с некоторой неприязнью ответил Бухарин, — только сдаётся мне, что господин Вартбург прекрасно всё понял и без перевода.
Дверь бесшумно отворилась, в комнату вошёл невысокий человек, бросалось в глаза его изрытое оспинами лицо. Близко подошёл к графу, подал руку.
— Я — Сталин. Иосиф Виссарионович, — улыбка промелькнула под густыми усами. — Вам, наверное, тяжеловато будет выговаривать моё имя, поэтому называйте по фамилии. А вы, стало быть, господин Вартбург?
— Так есть, господин Сталин, — ответил граф, пожимая маленькую узкую ладонь. — Рад знакомству, я много о вас слышал.
— Да и я, признаться, тоже много слышал о вас, — Сталин говорил негромко, с приятным восточным акцентом, но правильно строя фразы. — Больше — хорошего. В отличие, наверное, от того, что вы слышали обо мне.
Все, кто был в комнате, засмеялись.
— О чём идёт спор, — поинтересовался Сталин. — Да вы присядьте, товарищи.
— Это скорее не спор, а урок политграмоты, — усаживаясь, живо откликнулся Бухарин. — Господин Вартбург постигает азы классового видения мира и, в частности, современной международной ситуации.
— Вот как! Это чрезвычайно интересно, — улыбка снова тронула губы Сталина. — В таком случае, разрешите и мне присутствовать. Классовому подходу к решению насущных проблем всегда не вредно поучиться. Не так ли, господин Вартбург? Вы разрешите?
Два вопроса были сознательно поставлены рядом, граф вынужден был дать положительный ответ, разрешая (конечно же!) руководителю российских большевиков присутствовать при беседе. Но тем самым он как бы признавал определяющую роль классового подхода в осознании мира. Вартбург мгновенно осознал положение, в которое был поставлен опытным собеседником, лишь молча кивнул головой.
Сталин присел к столу, взглянул на Бухарина. Тот, словно ожидал этого взгляда, тут же начал говорить быстро, увлечённо:
— Вы не будете отрицать, что международное положение в последние месяцы характеризуется нарастанием напряжённости. Разрыв дипломатических отношений со стороны Англии, восстание в Вене, события в Китае, провокации со стороны Польши и прочая, и прочая, и прочая. Всё это, вместе взятое, и позволяет сделать вывод о том, что война против Советской России уже началась. Пока она не выходит наружу явно. Вы видели когда-нибудь, как горит зерно?
Вартбург, не отвечая, внимательно слушал.
— Я, представьте, был однажды свидетелем. Жар нестерпимый, но огня не видно. И вдруг — неистовое пламя мгновенно охватывает всё вокруг, и справиться с ним бывает крайне тяжело. Таково сегодняшнее международное положение, в котором определённые силы концентрируются для удара по Республике Советов, по русской революции. Открытого огня ещё не видно, но костёр вот-вот полыхнёт. Потому во весь рост встаёт задача не допустить воспламенения и погасить всё то, что тлеет скрытно. Причём, задача не только наша, но и всех здравомыслящих сил в мире. Вы согласны с этим, господин граф?