— Я согласен с вашей оценкой ситуации в такой трактовке, — медленно заговорил Вартбург. — Но согласитесь, есть и ваша вина в том, что в Европе имеет быть напряжение. Ведь Англия не просто так порвала с вами отношения — то же пресловутое письмо Зиновьева, в котором он призывает английский пролетариат готовиться к немедленному восстанию, ведь не придумано же? Оно существует.
— Товарищ Зиновьев отрицает, что писал его. Он утверждает, что письмо — фальшивка, — заметил Радек.
— Допустим, что есть так, — сказал граф. — Хотя было бы странно, если бы он подтвердил обвинения. Но есть его выступления, есть статьи, в них содержатся призывы к мировой революции, к войне с угнетателями и эксплуататорами. Другими словами, к свержению законных правительств. Вы же не будете отрицать, что такие призывы существуют на самом деле?
— Призывы существуют, да, — как-то даже охотно согласился Бухарин. — И это очень большая ошибка товарища Зиновьева.
— Для политика, который стоит во главе Коммунистического Интернационала, я бы сказал, что это есть непростительная ошибка.
— Соглашусь и с этим. Но с существенной поправкой: товарищ Зиновьев уже не состоит в руководстве Коминтерна. Более того, на днях товарищ Зиновьев выведен из состава Центрального комитета нашей партии. Во-многом, как раз из-за подобных ошибок. Присущих, кстати, не только ему, но и всей оппозиции. Оппозиционеры определяют только себя верными последователями Ленина, но при этом начисто забывают указания Ленина о возможности и даже необходимости мирного сосуществования государств с различным общественным укладом.
— Несчастье оппозиции в том именно и состоит, что она не понимает и не признает этих указаний Ленина, предпочитая ленинской политике ультралевую трескотню, — негромко сказал Сталин.
Присутствующие разом повернулись к нему, ожидая продолжения мысли. Но Сталин замолчал, трубка его пыхнула ароматным дымком.
— Прежде всего, мы непосредственно заинтересованы в политике мира, — после паузы вновь заговорил Бухарин. — В нашей среде не может быть военной партии, в том специфическом смысле слова, который этому слову обычно придаётся. Мы должны вести демонстративную и яркую политику мира. Мы должны и будем стремиться вести её именно в данном направлении. И вы, граф, можете нам помочь.
— Но каким образом? — искренне удивился Вартбург. — Я ни в каком случае не могу выступать от имени советского правительства.
— Говоря «нам», я имел в виду действительно нас, — улыбнулся Бухарин. — То есть, и Советский Союз, и все страны Европы. Вы же сами сказали, что войны не желает никто.