— Да, я так сказал. Я так думаю, я уверен.
— Ну вот видите, — Бухарин снова наслаждался замешательством графа. — У вас есть влиятельные друзья в правительствах практически всей Европы. Мы просим вас, донести до них это наше стремление к мирному сосуществованию. Мы не желаем войны и пойдём на многое, чтобы не допустить её.
— На многое? — переспросил граф.
— Да, на многое. За исключением, разумеется, принципиальных позиций.
— Например?
— Например, отмена монополии на внешнюю торговлю, — сказал Бухарин, испытующе глянул на Вартбурга, ожидая отклика, но тот молчал. — Впрочем, детали можно обсудить позже. Сейчас важно ваше принципиальное согласие на данную миссию.
Молчание повисло в комнате. Граф старался не встречаться глазами с присутствующими, но, помимо воли, обернулся к Сталину. И буквально натолкнулся на его пристальный взгляд, в котором светилось понимание и — граф не поверил своим ощущениям — непонятное сочувствие.
— Вы опасаетесь нашего курса на мировую революцию, — не спросил — утвердил Сталин.
Вартбург энергично закивал, говорить он не мог — перехватило горло.
— Вы напрасно опасаетесь, — спокойно продолжил Сталин. — Мировая революция — это не стратегия, это тактика, и очень скоро вы в этом убедитесь.
Граф во все глаза смотрел на Сталина, он не видел невероятного изумления, выступившего на лицах Бухарина и — особенно — Радека.
— А тактика, уважаемый господин фон Вартбург, как вы знаете, дама весьма изменчивая и переменчивая. И зависит от многих обстоятельств, складывающихся в каждый данный момент, — Сталин потянулся вперёд, выбил трубку в пепельницу. — При известных переменах в мире от сегодняшней тактики может остаться вот это, — он показал на серую кучку пепла.
— И я могу передать ваши слова моим друзьям? — граф наконец справился с голосом.
— Мы для этого и пригласили вас на разговор, — ответил Сталин, улыбнулся мягко. — Так как же насчёт принципиального согласия?
— При подобных уточнениях я охотно даю его вам, — сказал Вартбург. — Я сделаю всё, что есть в моих силах, для погасания тлеющего огня.
— Сказано не совсем правильно по-русски, но совсем правильно по существу, — заключил Сталин.
Собеседники пожали друг другу руки.
ХВАТИТ РАЗГОВОРЫ РАЗГОВАРИВАТЬ
Руки Александры Александровны, упавшей на ветхий стул, лежали на коленях, мелко дрожали. Она не старалась унять дрожь. Смотрела на Машу, слёзы никак не хотели остановиться. Так и струились по щекам, хотя губы уже улыбались.
— Дождалась я всё-таки, — сказала она удивлённо. — Ведь уже и не чаяла. А дождалась. Слава тебе, Господи! Спасибо тебе, Господи! Машенька, девочка моя… Родная моя девочка.