Первые полгода Кучук-Яценко почти не бывал в институте. Все в командировках, на трассе, на испытаниях. Альметьевск, Бугульма, небольшие поселки на Каме, приполярный Урал... Помнится, как собирался в свою первую командировку. Тогда в Киеве стояла небывалая жара: тридцать пять в тени. И он положил в чемодан плавки.
А прибыл на трассу — холодно, все работают в телогрейках, ватных штанах. Ближе к вечеру еще и робу брезентовую надевают сверху. Осторожно, чтобы не подняли на смех, начал выспрашивать старожилов, когда же наступает в этих местах купальный сезон. Смеялись все равно — от одного слова «купание», а потом разъяснили: климат в этих местах такой, что в конце июня лезть в воду еще рано, а в начале июля — уже поздно.
Полгода испытывали ту первую маломощную сварочную машину на трассе. Еще не разведывались трассы для нефтепровода «Дружба» и мало кто из буровиков, нефтеразведчиков, а тем более журналистов знал, что существуют в тюменской тайге такие городки, поселки и охотничьи заимки, как Сургут, Самотлор, Шаим... Плеть трубопровода, на котором Кучук-Яценко со своей первой машиной сварил сотни километров труб, многим казалась небывалой. Ведь в больших городах на коммунальных кухнях еще гудели примусы и коптили керосинки, а в топках котлов на фабриках и заводах сгорали уголь, нефть, торф.
В тот раз начинающему инженеру «крупно повезло». Заболел бригадир, который должен был обкатывать машину. И Кучуку пришлось стать испытателем и самому оформлять наряды, вести расчеты, ругаться со снабженцами, находить общий язык со строителями, транспортниками, местным начальством. Это был перепад между недавним беззаботным студенческим бытием и суровой, предельно насыщенной жизнью, такой же резкий, ощутимый, как перепад температур между Киевом, заполненным летним зноем, и приполярным Уралом, продуваемым холодными ветрами с Арктики.
Именно там, на трассе, Кучук-Яценко начал серьезно узнавать жизнь. Впервые оторвавшись от привычного ему уклада, он по-иному увидел людей, их радости и заботы и в полной мере ощутил себя, свое место в человеческом потоке. Постепенно сарказм, которым в молодости часто прикрывают неопытность, неуверенность, робость в отношениях с людьми, сползал с него.
Он еще и сам не понимал отчетливо всех перемен, которые произошли с ним за ту первую командировку. Но зато их разглядел Владимир Константинович Лебедев, когда Кучук-Яценко, вернувшись в Киев, докладывал о результатах испытаний. Разглядел и, может быть, поэтому и предложил начинающему ученому новую, абсолютно нетронутую тему, то направление, в котором Кучук- Яценко должен был пройти весь путь — от первых смутных идей до запуска машины в серию. Причем требовалось найти ответ не на какой-то частный технический вопрос — необходимо было решить проблему, имеющую важнейшее значение для экономики страны.