Вот тут уже с ним мирились все мамины родственники, все слушали с удовольствием. Петь он обычно начинал с неаполитанских песен, с ними он когда-то вернулся из Италии. Реже пел что-нибудь своё. А из любимых вещей, которые он исполнял, были романсы «Для берегов отчизны дальной», «Выхожу один я на дорогу» и, особенно, «В полночный час в долине Дагестана». И пел обычно или что-нибудь из «Севильского цирюльника», или знаменитую арию Риголетто.
Я, правда, с превеликим удовольствием слушала ещё его чтение рассказов Чехова. Ой, как он чудесно читал юмористические рассказы! Я все рассказы Чехова, в основном, помню в его исполнении. Когда я болела, около меня обычно сидел папа. Рассказывал или читал сказки, легенды, истории из своей жизни. А когда спину жгли горчичники, обязательно что-либо смешное, чтобы отвлечь от боли.
У меня были его песни. К сожалению, всё оставшееся пропало в блокаду. Нот записывать он не умел или не любил. Он специального музыкального образования никогда не получал. Ноты он записывал так, как записывают играющие на гитаре. Какими-то значками, какими-то буквами. Вот только так. И подбирал себе по слуху аккомпанемент.
Было когда-то музыкальное издательство «Тритон». И в этом издательстве было много его переводов. А потом «Тритон» закрыли. Как я понимаю, эти исполнения шли где-то на периферии, где мало нот. Эстрадные певцы исполняли эти неаполитанские песни. В основном, видимо, пели «Веер чёрный, веер драгоценный». Во всяком случае, эта любимая эстрадная песня всегда шла в его переводе. К сожалению, и его песни, и всё остальное, оставшееся после ареста, пропало в блокаду. Всё его рукописное наследие…
Самое его большое музыкальное произведение – это детская опера, написанная им для меня. Называлась она – «Бал игрушек». Главными действующими лицами были все мои игрушки. У меня их было не так много, я их до сегодняшнего дня могу перечислить по пальцам, я их все помню. Преимущественно игрушки были сшиты мамой – всякие там пьеро и так далее. Дело в том, что когда зашла речь об издании этой оперы, то оказалось – не то, что там плохая музыка, нет! – не подходил по содержанию текст для того времени. Там действовал Дед Мороз, была и Снегурочка, а это был тот период, когда ёлки ещё не были реабилитированы, когда вообще никакого Рождества не было. И папе сказали: «Надо, чтобы обязательно был пионер, надо, чтобы был красноармеец, что вы дурите головы какими-то дедами морозами и снегурочками!» Таким образом, эта опера не пошла. Я помню, что у папы в комнате на дверях даже висела декорация, сделанная какой-то художницей для этой самой оперы.