Второе, что я помню в папе, – это театр. Театр не как его актёрские выступления, а театр как его увлечение. Это детский дом, в котором он преподавал, где он вёл драмкружок для ребятишек детского дома. Это была, видимо, самая большая для него «отдушина». Я помню, когда я маленькая приходила в этот детский дом, какие-то взрослые, с моей точки зрения, дяди и тёти говорили: «Здравствуйте, дядя Гриша, здравствуйте, дядя Гриша!» Я думала – для кого дядя, для кого и папа.
Потом этот «дядя Гриша» стал выступать в детских передачах на радио. Все детские передачи начинались с его выступления. Он очень много писал музыки на детские стихи Маршака и Чуковского. Всё это сначала исполнялось у нас дома и часто исполнялось на радио. Иногда ему давали возможность выступать по радио просто с пением. По-видимому, из уважения к нему. Пел он неаполитанские песни. К сожалению, в 1937 году всё было стерто, я пыталась потом хоть что-то получить из отобранного, но ничего не осталось.
Также он вёл по радио передачу «Старинная музыка». Дело в том, что у него, кроме колоссальной по тем временам книжной библиотеки, была и нотная, которую Академия наук всё время хотела взять на учёт, чтобы он был хранителем этой библиотеки, но, к сожалению, все наши учреждения очень долго раскачиваются, а судьба распорядилась несколько по-иному. Я, правда, знаю, что часть папиной библиотеки уже после ареста попала в Салтыковку116. Дело в том, что мамина приятельница работала в библиотеке Салтыкова-Щедрина в Ленинском отделе, и она маме сказала: «Знаешь, что Гришина библиотека находится у нас в подвале? Я видела книги с его печатью».
Но это остатки. Самое богатейшее из всего, что у нас было – это его нотная библиотека. В детстве я это мало понимала. Но когда потом я заглядывала к старым букинистам, а все букинисты папу знали и меня знали, поскольку он меня по всем этим подвальчикам таскал, они сокрушались: «Кто же у нас теперь будет покупать эти ноты?» Таких специалистов, которые всё это забирали бы, в Ленинграде были единицы.
У него была и очень интересная книжная коллекция. Не надо забывать, что до войны в магазинах не было обилия книг, как сейчас – всё завалено пускай дорогостоящими, но великолепными книгами, иностранными изданиями, особенно в букинистических магазинах. А в те времена этого было очень мало. Раньше, с детства листая эти иллюстративные материалы, проглядывая просто картинки, я многое узнавала, запоминала. А потом, когда папа водил меня в Эрмитаж, я всё это узнавала вторично уже в подлиннике. Этим запасом детства я живу до сегодняшнего дня.