Вот и еще образец неудачной борьбы с природой. Целибат ламаистский, оказывается, «не хуже» католического. Струна слишком, неразумно натянута – она лопается…
* * *
«Что такое блуд? – спрашивает Мережковский. – Это – запуганный, загнанный в самый угол души и тела, и здесь разлагающийся пол. Это – пламя, которое гасят, но не могут погасить, и которое, тлея, превращается в чад»>77.
Глубокая правда скрыта в этих словах, и девять из десяти монашествующих и «толстовствующих», наверное, подтвердят в душе справедливость этого патолого-психологического наблюдения оригинального мыслителя и младшего современника, но не единомышленника Толстого. Конечно, иной монах или монашествующий, боясь пошевелиться в рамках доктрины, чтобы нечаянно их не сломать, и чад предпочтет огню, предпочтет тлеть, только бы не гореть, только бы не подчиняться голосу Природы, по роковому заблуждению отождествляемому чуть ли не с дьявольским, и даже именно с дьявольским искушением, но только – ох! и жестоко же мстит таким отщепенцам жизни, выпадающим из ее ритма, эта стихийная, в себе несущая законы для всего живого, неудержимо стремящаяся к своим целям могучая сила природы!
Есть прекрасный, особенно близкий моей душе, роман испанского писателя Пио Барохи «Путь совершенства», о значении чистой любви в браке. Пио Бароха сам себя называет почти дилетантом в литературе, и дилетантство его тут как раз очень дорого: оно – залог искренности.
Вот – содержание «Пути совершенства».
«Испорченный мадридский юноша, аристократ по происхождению, утомленный никчемной столичной жизнью, отправляется, сначала пешком, потом то пешком, то верхом, то в экипаже, бродить по своей родной стране – по Испании… Терпит голод, холод, приключения… Наблюдает деревню, интересуется архитектурой старинных городов… Заходит в церкви и часовни. Одно время его манит к себе идея церкви, аскетизма. Душа у него тонкая, художественная. Он мил, наблюдателен, умен…
Но потом он постепенно убеждается, – ясней, чем день, – что церковь выветрилась, выдохлась, просто-напросто обмирщилась, обмещанилась и излицемерилась до последней степени. Вернее – умерла. И держит власть над такими же мертвыми людьми…
А тут – встреча, почти нечаянная. Дальняя родственница, красавица-девушка, молоденькая, чистая. Бойкая, развитая и не неглубокая…
Полюбил. Встретил взаимность. Женился. Женился – и счастлив, самым хорошим, страстным чистой страстью, глубоким глубиною взаимной привязанности, естественным, необходимым и прекрасным – как утро, как вечер, ночь, солнце, луна и звезды, воздух, лес, деревья, – вот таким счастьем счастлив.