) – выдающийся элемент умственного развития – это слишком односторонне – человек не только думает, он пьет, ест, одевает, живет под крышей, и насколько справедливо сказать, что он прежде думает, а потом совершает все эти операции, настолько же верно и противоположное). Нравственные и безнравств[енные] явления, насколько они суть факты осуществившиеся, факты внешнего мира – непременно совпадают с такими действиями отдельных лиц и обществ, которые ведут к сохранению и развитию крепости целого, и наоборот, а куда отнести такие действия? Почему не к экономии, принимаемой в более обширном смысле, чем это бывает теперь? Насколько ж упомянутое явление остается в области не обнаруженных во внешнем действии феноменов духа – что, быть может, относят к явлениям ума, привычек и т. п.
Все же сюда относящийся вопрос, быть может, правильнее было бы поместить в область методологии, которая в известных частях … и примыкает к соц[иоло]гии, но не тождественна с ней[365]. Самое понятие о нравственности возникло, быть может, чисто отрицательным путем – превращением в «сущность» или в «субстанцию» того, чего недоставало в том или в другом случае «нарушения» обычных условий для поддержания крепости целого. Таким же путем, вероятно и даже почти наверно, создалось и понятие о «праве», как об чем-то положительном. Боюсь, что заметки эти, по своей краткости, покажутся Вам или слишком изношенными или поверхностными, – а мне этого очень не хотелось бы. Весь Ваш Н. Зибер.
* * *
Берн 10 июля 80
Waisenhausplatz 19c III
Многоуважаемый Петр Лаврович!
Благодаря нашим прекрасным бернским порядкам только сегодня мог достать Jahrbuch и прочесть те две статьи, о которых мы говорили: на выписку книги из Цюриха понадобилось около полуторы недели, да и то еще не без понуканий и напоминаний через два дня в третий. Ядро спора между двумя означенными авторами заключается, по моему мнению, в следующем: Автор «Die Grundlage des wissenshaftl. Socialismus» основательно опровергает взгляд Шеффле (а косвенно и рецензию этого последнего), на основании которого ценность обмениваемых товаров бывает равна тогда, когда равна их ценность потребления (полезность). Автор справедливо говорит, что где полезности равны, там вовсе нет обмена, так как никто не станет менять сюртука на сюртук, а только в таком случае можно вести речь о равенстве полезностей. Правда, Шеффле, как и все прочие немецкие и большая часть французских экономистов, разумеет под полезностью не объективное свойство продуктов служить нашим потребностям одинаково в одном и том же объеме, всегда и во всякое время, когда они нам надобны, а лишь