. Когда мы беседовали в рамках интервью, он заявил, что подписывался в Афгане на опасные вылазки, потому что это была его «работа как мусульманина»
[529]. Как сказал лидер мечети, куда ходил Абухалима, большинство мусульман вроде него уезжали в Афганистан из Америки «обычными людьми, а возвращались исполненными гордости фанатиками». И далее он объяснил, что Афган «напоминал им о славных, ушедших сотни лет назад днях, когда мусульмане сражались с неверными»
[530].
В эпоху расцвета сикхского сепаратизма на сторону халистанских восставших переходили некоторые высокопоставленные индийские офицеры. Например, Шабег Сингх, военный советник Сант Джарнаила Сингха Бхиндранвале, некогда был генералом индийской армии. К движению после отставки примкнул также и бывший начальник Шабега Сингха – генерал-майор Нариндер Сингх. Когда я брал у бывшего генерал-майора интервью в городе Чандигархе, пенджабской столице, тот сказал мне, что изначально этот его переход был вопросом личной чести. После ухода из армии он чувствовал себя потерянным, и когда группу отставных боевых офицеров-сикхов привезли в Армитсар и призвали сражаться за свой народ, испытал большой душевный подъем. Впоследствии, по словам Нариндера Сингха, он несколько лет колесил по всему штату, успев выступить в роли советника в пяти или шести самых влиятельных военизированных организациях[531]. Другие сикхские активисты вышли из рядов полиции. К примеру, Дилавар Сингх, террорист-смертник, убивший пенджабского главного министра Беанта Сингха, был отставным офицером полиции из Патиалы. Его сообщник Балвант Сингх был полицейским констеблем. Предполагаемый организатор убийства Индиры Ганди, Симранджит Сингх Манн, служил когда-то суперинтендантом пенджабской полиции[532].
Военные образы в изобилии были представлены также у радикальных религиозных движений по обе стороны палестино-израильского конфликта. Так, бойцы ХАМАС проходили не только духовную, но и военную подготовку, а многие добровольцы были когда-то ополченцами в Палестинской автономии. Что касается еврейской стороны, убийца премьер-министра Ицхака Рабина и стрелок в Пещере Патриархов в Хевроне отслужили в израильской армии. Этот последний, Барух Гольдштейн, продолжал поддерживать с военными добрые отношения и спустя много лет после отставки, заходя в мечеть Пещеры Патриархов в Хевроне и десятками расстреливая склонившихся в молитве арабов, был в старой униформе и с армейской винтовкой наперевес[533].
Он и подобные ему солдаты нашли себе новые битвы – те грандиозные духовно-политические конфликты, чьими участниками они мнили себя. В мужчин, которым современный мир казался удушающим, беспорядочным и фатально сошедшим с рельсов, все эти космические войны вселяли ощущение чего-то значительно-судьбоносного. Воображаемые войны предоставляют врага – предполагаемый источник их личных или же политических неудач; избавляют самозваных воинов от всякой ответственности за эти самые неудачи, перекладывая ее на жертв; сообщают потенциал к накоплению сил и власти; и готовят их к битвам в метафорическим и буквальном смысле, вооружая моральными обоснованиями, социальной поддержкой и боевым снаряжением. Взрывоопасное сочетание, приводящее порой к чудовищному насилию.