Это же верно и в отношении других религиозных активистских движений – например, «Исламского сопротивления» в Алжире. Эта религиозная оппозиция светскому «Фронту национального освобождения» возникла во многом благодаря 20 % инфляции и 25 % безработицы молодого населения, в котором 70 % граждан младше двадцати пяти лет с учетом прескверной алжирской экономики едва ли могли рассчитывать на женитьбу, стабильное жилье и работу[536]. Как сказал мне человек из Госдепартамента США, возбуждение религиозных революционеров было бы нетрудно смягчить, попросту улучшив экономический климат в стране; под этим он подразумевал, что местная религиозная революция – не более чем прикрытие для экономического бунта. Несмотря на мои подозрения, что религиозная идеология играла в алжирском сопротивлении бóльшую роль, чем он полагал, со многим я был абсолютно согласен: экономический провал спровоцировал чувства отчаяния и злобы, которые – обоснованно или нет – выплеснулись на светскую хунту, захватившую власть, когда стало ясно, что на выборах, скорее всего, победит исламская партия.
Однако же в некоторых движениях экономическая ситуация была связана не с предельной нищетой, а с частными лишениями. Таков случай японской общины «Аум Синрикё», где большинство последователей были из среднего класса и со специальным образованием, но с карьерой у них не задалось. В стереотип «молодых и бедных» не всегда вписываются также и христианские активисты в Европе и США: многие из них – уже зрелые люди и при работе. На момент бойни в Осло норвежскому террористу Андерсу Брейвику было уже за тридцать; профессиональными успехами похвастаться он не мог, но и не бедствовал. Хотя Тимоти Маквей был безработным с подвисшей карьерой, некоторые другие вроде напавшего на абортарий Пола Хилла были устроены в жизни лучше: тот служил пастором, но заработал отлучение от своей пресвитерианской деноминации и пробавлялся на автомойке и в мелкой торговле. Организаторы взрывов на Бостонском марафоне в 2013 году братья Царнаевы также застопорились в своих амбициях: старший, Тамерлан, забросил мечту стать «золотой перчаткой» по боксу, а другой, Джохар, учившийся в Массачусетском университете Дартмута, не знал, куда ему податься дальше. Еще одна пара братьев, Саид и Шериф Куаши, участвовавшие в нападении на редакцию «Шарли Эбдо» в 2015 году в Париже, также запутались в жизни: у них не получалось ни найти стабильной работы, ни наладить какие-либо социальные связи. Общее для них всех – печальная история обманутых надежд на профессиональную карьеру и страх оказаться еще бóльшими изгоями в будущем. Хотя многие были белыми, принадлежащими к среднему классу мужчинами-протестантами, им казалось, что эволюция европейского и американского обществ вытеснит их класс на периферию. Тех же белых ополченцев ужасали статические прогнозы в плане числа мигрантов с Ближнего Востока в Европу либо азиатов и латиноамериканцев в США, которые будут теснить белых чем дальше, тем больше.