В замечании Ломоносова о «живущих за Дунаем народах славенского поколения» Р. Пиккио с полным основанием усматривает «хорошо развитую международную политическую перспективу» (Пиккио 1992, 149). Елизавета покровительствовала православным, «под рукою агарянскою и еретическою сущим», то есть проживавшим на турецких и австрийских территориях. В начале 1762 г. русский представитель в союзной Вене и близкий друг Шувалова И. Г. Чернышев писал ему, получив известие об улучшении здоровья императрицы:
Помилуй ее Бог, помилуй Бог народ ея, или лутче сказать помилуй все християнство <…> Получа оное известие сегодни перед обеднею, велел благодарной молебен петь, и сказать оною радость множеству Грекам и Кроатам, которые к оной прихожане; с каким удовольствием приметили, что их радость и усердное моление почти нашему не уступало (Письма 1869, 1799).
Уже встречавшаяся нам формула гегемонии над «всем христианством» разворачивается здесь в сакрализованный образ русской монархии, объединяющей в благочестивом порыве все православные народы. Составленная в Петербурге в конце Семилетней войны дипломатическая записка подчеркивала пристрастие православных подданных Порты к русскому двору, «защитнику всех православных в Леванте» («protectrice de tous les grecs du Levant»), основанное на «единстве веры» («uniformité de réligion» – РГАДА. Ф. 1261. Оп. 1. Ед. хр. 312. Л. 3). Строганов писал отцу из Италии в 1755 г.: «<…> все греки <…> одногласно говорят, что своею владетелницею почитают нашу всемилостивейшую государыню» (Строганов 2005, 46).
Идея православной империи подразумевала противостояние с Оттоманской Портой, и, хотя Елизавета на протяжении всего своего царствования избегала вооруженного конфликта, его возможность стала обсуждаться в годы Семилетней войны (см.: Liechtenhan 2004, 38–40). Россия и Австрия опасались выступления Турции на стороне Англии и Пруссии (см., напр.: Переписка 1909, 21). Фридрих в одном из памфлетов военного времени предсказывал, что Россия и Австрия смогут «одолеть потомков Сулиманов и Магометов» («accabler les descendants des Soliman et des Mahomet» – Friedrich 1850, 87). В те же годы автор посвященного Шувалову «Апофеоза Петра Великого» напоминал, как Петр «метал молнии в ужасного дракона, который <…> охватил своим хвостом сто священных городов, откуда исходили когда-то божественные законы» («<…> lança la foudre contre ce dragon terrible qui <…> embrasse de sa queue cent villes sacrées d’où émanoient autrefois les loix divines» – Apothéose 1964, 86). Здесь парафразируются строки из ломоносовской оды 1754 г.: «Там вкруг облег Дракон ужасный, / Места святы, места прекрасны» (Ломоносов, VIII, 562; о судьбе этого идеологического комплекса в екатерининское царствование см.: Зорин 2001, 31–64).