— Я не враг вам! — сказал он и разжал пальцы. На руке, прямо под его ладонью блестело золото — брачный браслет Рахуна Белокрылого, выкуп за маленького мага, его братишку-Одуванчика.
— Рауф? — спросил Сабаар, — торговец Рауф «люблю красивое»?
— Мальчик? — в глазах Рауфа блеснуло понимание. — Арви, Оген, опустите оружие, не кощунствуйте. Не сердись, маленький хранитель, присаживайся к столу, раздели с нами ужин.
Он узнал, все вспомнил. Сабаар выпустил руку Рауфа и сел на скамью.
— Я вот дорогого друга провожаю… А ты здорово вырос — не узнать, — продолжал торговец, пододвигая гостю блюдо с жареным мясом и наполняя кубок. — Как дела у златокудрого малыша? Тоже, наверное, вырос…
Есть Сабаар не хотел, да и не за этим он сюда явился — быстрее бы найти ответы и лететь к брату. А в том, что этот торговец знает, как помочь, можно было не сомневаться.
— Лаан-ши болен и в опасности.
— В опасности? Что с ним?
— Я сам еще не знаю. Но узнаю. Помоги мне!
— Да чем же я тебе помогу?
— Мне нужно найти орбинита… этого…
Сабаар замялся, не зная, как сказать правильно, и Рауф подсказал:
— Отца мальчишки?
— Да…
— Ах, Нарайн, шельма! — Рауф с силой ударил ладонями по столешнице. Эта догадка так его занимала, что все другие волнения на миг отодвинулись. — Собственного сына, родную кровь — с серьгой на рынок! Не удивительно, что Темный малыша пригрел и даром облагодетельствовал! Только не тут ты ищешь, мальчик, в Орбине искать нужно.
— Буду искать, где нужно, — Сабаар решительно сжал кулаки. — Подскажи только, где.
— Так не знаю, я в Орбине и не бывал почти… разве что Оген? Оген, можешь дорогу указать?
Парень в дорожном плаще усмехнулся. Многозначительная вышла улыбка, горькая и недобрая.
— Могу. Отчего же не указать?
Потом полез в сумку, вынул сверток и разложил на столе. Внутри оказались баночка с краской, три кисти и перо. Он взял самую тонкую кисть и окунул в краску:
— Дай свою руку, «мальчик», карту нарисую.
Весна года 637 от потрясения тверди (двадцать пятый год Конфедерации), Мьярна, Орбин.
Едва дождавшись, когда кисть северянина оставит последний штрих, Сабаар кивнул на прощание и кинулся к двери.
— Дай обсохнуть, размажешь… — крикнул вдогонку Оген, но он уже не слушал. Немного смажется — не беда, главное не терять времени.
На улице он потянул носом ветер: восходящая струя отозвалась дрожью в нераскрытых крыльях. Оттолкнуться прямо сейчас — и через миг унесет на сотню перестрелов. Сабаар огляделся. На площади у трактира было светло и людно, но задний двор тонул в непроглядной темени. «Подойдет, — подумал он и свернул за угол. — А если кто сунется — что ж, ему же хуже».