Хасмар, дальний родич, простодушный Лисенок, который так часто прибегал с самого утра за сладкими пирожками сестренки Хафисы… хотелось выть.
Выть хотелось все время, но не этого ждали хранители от колдуна, не пустоты и скорби, а доброй светлой песни. Он и пел. Сквозь страх, сквозь боль и потери, не замечая запаха рвоты, крови и испражнений, пел о надежде, о здоровом теле, силе и бодрости, о том, что лихорадка однажды уйдет и больше никогда не вернется.
Но здесь, сейчас некому было слушать песни хааши, и поэтому Рахун просто закрыл глаза и завыл, вплетая свой плач в плач Лисьего семейства и вместе с ними — всех даахи Поднебесья.
Всего пара мгновений на слабость — и он сорвался с берега, сделал круг над мертвой отарой и уже в человеческом теле опустился у самого входа в юрту.
Жизнь там, внутри, еще теплилась, но до того слабая и безнадежная, что даже облегчать страдания было поздно. Разве что избавить от предсмертных мук — добить быстро и безболезненно. Да еще забрать к людям того, кто показался Лису Хасмару дороже собственной жизни. Не может быть, чтобы и теперь, в разгар поветрия, родичи отвергли пережившего лихорадку сироту.
Отворив дверь, Рахун шагнул в уже привычный смрад болезни и огляделся. В полумраке бедняцкого жилища он различил очаг и вокруг него — восемь грязных постелей. Взрослые — мужчина и женщина — были мертвы. Другая женщина, много моложе первой, еще дышала, но едва ли что-то понимала или чувствовала. Четыре мальчика-подростка доживали последние часы и страдали так, что Рахуна самого вырвало кровью. Чего уж ждать от молоденького хаа-сар, живущего с подобным третью неделю? Проглотив очередной приступ рвоты, он тихо запел о зеленом луге, о стадах без счета, бредущих по колено в траве, о матери, протягивающей горячую лепешку в дорогу, — о тепле и покое. И сам, успокоившись, обошел всех по очереди, одним точным ударом останавливая сердце.
Последней была девочка, совсем кроха — лет трех, не больше. От макушки и до подола ветхого платьица перепачканная кровью, она мирно спала на руках мертвого хранителя. Здоровая. Разве что кисло-сладкая вонь от грязных волос и одежонки напоминала о лихорадке. Кто она такая? Почему именно она? Обычно смертельно уставшие от боли хаа-сар выбирали молодых женщин, тех, кто очень скоро сможет вернуть в мир ушедшие жизни. А Хасмар выбрал эту малышку… и все еще осторожно придерживал, чтобы не скатилась с колен. Смотрел на нее неживыми глазами и счастливо улыбался.
Рахун погладил вечно растрепанные волосы Лиса, привычным уже движением закрыл глаза.