После захода солнца город дрожал от подавленного возбуждения. Пока длился день, раздавались крики, пальба в воздух и дикие взрывы неистовства среди рабочих; но, когда пришла темнота, они прекратились, и наступило затишье. Почти все просидели на местах всю ночь. Один раз, около одиннадцати, поднялась тревога. Наши аванпосты встретили врага всего за три мили от города. Гарланд вместе с глашатаем промчался по немногочисленным улицам, сзывая бойцов гарнизона. Они сразу повскакивали и отправились по местам, в мертвой тишине, без единого выстрела или крика. Моряки на минарете послали предупреждение кораблям, прожекторы которых вместе начали пересекать равнину, их лучи замысловато перекрещивались, вычерчивая, как карандашами, полосы света на полях, которые должны были пройти атакующие войска. Однако от тех не исходило ни одного движения, и открывать огонь не было повода.
Впоследствии старый Дахиль-Алла рассказал мне, что он вел турок, чтобы сделать рывок на Йенбо в темноте, где они могли уничтожить армию Фейсала раз и навсегда; но они пали духом от тишины и вспышек света с кораблей, скользящих из конца в конец гавани, с жуткими лучами прожекторов, открывающими мрачный передний скат бруствера, который они должны были пересечь. Поэтому они повернули назад; и в эту ночь, я считаю, турки проиграли свою войну. Лично я был на «Суве», чтобы меня не беспокоили, и наконец-то превосходно выспался, так что был очень благодарен Дахиль-Алла за осторожность, которую он проповедовал туркам, поскольку, хотя мы и могли бы, наверное, одержать славную победу, я был готов поступиться и большим всего за восемь часов непотревоженного сна.
На следующий день кризис миновал: турки явно потерпели поражение. Джухейна оживились на своей фланговой позиции из вади Йенбо. Архитектурные старания Гарланда превратили город в нечто впечатляющее. Сэр Арчибальд Мюррей, у которого Фейсал просил демонстрации силы в Синае, чтобы предотвратить дальнейший перевод турок на службу в Медину, послал ободряющий ответ, и все вздохнули с облегчением. Спустя несколько дней Бойль развел корабли, обещая таким же образом сосредоточить свет, если будет новая тревога; и я воспользовался возможностью отправиться в Рабег, где повстречался с полковником Бремоном, огромным бородатым начальником французской военной миссии и единственным настоящим военным в Хиджазе. Он все еще использовал свое французское подразделение в Суэце как рычаг для продвижения британской бригады в Рабег; и поскольку подозревал, что я не совсем на его стороне, сделал попытку обратить меня в свою веру.