Батийна, задумавшись, и не заметила, что миновала ущелье и поднимается в гору. Вдруг пятнистая змея пересекла ей дорогу и уползла в нору под четырехгранный, как сундук, камень. Батийна пожалела, что не сразу соскочила с копя, не рассекла змею надвое и не разбросала голову ее и хвост по обе стороны дороги, как требует обычай.
Вздрогнул неожиданно светло-гнедой. Он шел все время, опустив голову, медленной равномерной трусцой. Может, скука одолела его, небось и на скотину находит… Заржал что-то. И тут же два всадника, словно из-под земли, выскочили и поравнялись с Батийной.
«Сохрани бог! Вид у них недобрый: не похожи на простых путников… Кто же они?»
С перепугу Батийна не смогла вымолвить и словечка.
Двое мужчин грозно посмотрели на Батийну. «Постой! Мы затаили зло на тебя, сейчас ты попалась нам!» — казалось, говорили они своим видом. Похоже, готовились они к скачке, челки у рослых, быстрых коней перевязаны пучком и хвосты стянуты в узел. Оба в одинаковых желтых кожаных штанах, у обоих рукава засучены до локтей, и в тороках у того и другого — туго связанные узелки, концы волосяных чумбуров обмотаны вокруг луки седел и в руках сплетенные под «телячьи зубы» камчи.
Они ехали, туго натянув поводья и упираясь в стремена с укороченными ремнями, на голове — узкополые китайские калпаки, подвернутые спереди.
Батийна опасливо оглядела их: «Люди эти покончат со мной, да еще возьмут светло-гнедого, доверенного мне как аманат…»
Ее окликнул пронзительно-грубый голос:
— Жива ли ты, здорова, джене?!
Батийна сделала веселое лицо, точно увидела старых знакомых:
— Будьте и вы живы-здоровы, сверстнички…
Тот, кто окликнул ее, подъехал вплотную:
— Э?! Наконец-то мы с тобой встретились, баба!..
«Добром эти мерзавцы не отпустят меня… Но что бы там ни было…»
Желая понять, что за люди и скрадывая в то же время свой страх, Батийна заговорила в шутливом тоне:
— Я не раз слыхала: «Учтивый спросит путника о коне, а умный поинтересуется, что за человек и какого имени-звания». А вы куда, сверстнички, путь держите?
«Никогда, никогда раньше не видела этих всадников. Под ляжкой у каждого прижат грозный чокмор[58], тонкий конец которого подвешен на петельках к луке седла, а на толстом увесистый набалдашник».
Горластый схватился за чумбур её коня:
— Спрашиваешь, кто мы такие, баба?! Нам очень повезло — тебя встретили в пустынном месте. Помолись! Мы осчастливим тебя сейчас!
Батийна уже не правила своим конем, хотя издали казалось, что она вполне свободно едет между двумя всадниками. Один вел ее коня за чумбур, другой хлестал камчой по крупу. Они уводили ее куда-то в сторону серого каменистого распадка. «Эй, шлюха, смущающая народ! Теперь тебе не вырваться из наших рук, даже если ты спустившийся с неба ангел, а не женщина-начальница!», «Надо эту албарсты, которая смущает людей, завалить камнем раз и навсегда, чтоб никто не отыскал…» — так, казалось, говорили они своим грозным видом.