Опера «Волшебная флейта» тем временем подходила к концу, и Моцарт весь отдался созданию «Реквиема».
— Я еще никогда не писал ничего в этом роде, — говорил он своей жене, и работал днем и ночью, с горячностью и любовью, какой не внушило ему ни одно из его произведений. Даже усиливающаяся болезнь не могла остановить этой лихорадочной работы.
Часто во время занятий у Моцарта были обмороки, после которых он долго не мог прийти в себя, но он и не помышлял о передышке.
Вместе с напряжением ухудшалось и его состояние, обмороки стали почти ежедневными и угрожающими. Глубокая меланхолия охватила ранее жизнерадостного музыканта.
Констанца встревожилась. Она хотела оторвать Моцарта от работы, рассеять его, и как-то раз в теплое осеннее утро повезла его кататься в Пратер.
Угрюмый и молчаливый сидел в коляске Моцарт, меланхолично следя за листьями, медленно падавшими с деревьев на землю.
Повернувшись к жене, он тихо сказал:
— Я знаю, что этот «Реквием» я пишу для самого себя… Очень немного дней мне осталось прожить… Я это чувствую.
Встревоженная Констанца стала утешать мужа, но все было напрасно. Печальный сидел он, и только безнадежно кивал головой.
Доктора запретили Моцарту продолжать работу над «Реквиемом». «Волшебная флейта» была уже кончена, Моцарт покорился предписанию врачей и загрустил еще больше. Безвыходно сидел он дома и все думал, думал об этом загадочном «Реквиеме».
А в это время вся Вена только и говорила о «Волшебной флейте». Первое представление, которым еще дирижировал Моцарт, было настоящим музыкальным празднеством. Вся Вена пришла в радостное волнение. Не было никакой возможности удовлетворить всех желающих услышать эту оперу, Театр дрожал от криков восторга и энтузиазма, но Моцарт ко всему оставался равнодушным. Больной и безразличный, он ушел домой и лег в постель.
Второе и третье представление оперы прошли уже без участия композитора. Его искали в оркестре — за него дирижировал другой. Его искали в зале — его там не было…
Одинокий, окруженный молчаньем и печалью, лежит он у себя в комнате, смотрит на часы и в воображении следит за представлением.
— Теперь, — говорит он себе, — первый акт кончен… Теперь поют клятву…
Потом он начинает думать, что все для него кончается, что приходит смерть, и глаза его со страхом отворачиваются от стрелки часов, которая ему кажется, вдруг начинает двигаться быстрее.
Но это не был еще конец. На следующий день Моцарту стало лучше, он встал с постели и даже пробовал шутить и смеяться.
Жена и друзья воспрянули духом. Опасность, им казалось, миновала, и в доме снова наступило радостное настроение. Обманутая этой передышкой, Констанца даже разрешила мужу после его настойчивых просьб снова заняться «Реквиемом». Но как только Моцарт взялся за его сочинение, как все его припадки и страдания вернулись с такой силой, что всякая надежда на выздоровление исчезла.