. Остальные формы национализма предшествуют политическому национализму и вырабатывают его как итог, высшую точку.
Главной из этих форм Л.Г. Ионин считал мифологический национализм: «Мифологический национализм – самая глубинная и фундаментальная форма национализма… Мифологическая идентичность – это подлинная национальная идентичность, и уже на ее основе создаются культурная и политическая “надстройки”. Это не миф, который отражает прошлое, а миф, который представляет собой сегодняшнюю реальность»[121]. Впрочем, выделение такой категории, как мифологический национализм, надлежит признать методологически некорректным: любой национализм мифологичен по своему дискурсу, и этнический, и политический.
Национализму, по выражению Э.Хосбаума, предшествуют так называемый «национальный патриотизм» и «народный протонационализм»[122]. Они тесно связаны с религией и верховной властью (государством).
Джон Пламенац выделял в Европе два типа национализма: западный и восточный. Относительно мягкие западные национализмы действовали в интересах высоких культур, нормативно централизованных и имевших в своем распоряжении легко распознаваемую народную основу. Восточный национализм выступал от лица еще не окончательно сложившейся культуры, зародившейся и находящейся в процессе формирования. Поэтому для восточноевропейского национализма необходим предварительный этап – мощное культурное строительство. По словам Э. Геллнера, во многих случаях оно приводило к перемещению народов, их изгнанию, насильственной ассимиляции, а иногда и к истреблению с целью достижения той тесной связи между государством и культурой, которая и составляет суть национализма. Особенно ярко в XX столетии это проявилось в трагедии на Балканах, распаде Югославии, войнах националистов в этом регионе.
Это разделение видов национализма поддержал Г. Кон, который писал: «В западном мире, в Англии и Франции, в Нидерландах и Швейцарии, в Соединенных Штатах и в сфере британского влияния, подъем национализма был в основном политическим явлением; ему предшествовало формирование национального государства или, как в случае с Соединенными Штатами, совпадало с ним. За пределами западного мира, в Центральной и Восточной Европе и в Азии национализм возник не только позднее, но и на более низком уровне социального и политического развития: границы существующего государства и поднимающейся национальности редко совпадали; национализм там развивался в противоречии и в конфликте с существовавшей формой государства. Национализм стремился не столько создать народное государство, сколько передвинуть политические границы в соответствии с этнографическими требованиями. По причине отсталого состояния политического и социального развития этот поднимающийся за пределами западного мира национализм в первую очередь проявился в культурной сфере. Вначале он был мечтой ученых и поэтов, не поддержанных общественным мнением; мечтой, которая не существовала в реальности и которую ученые и поэты старались создать – на уровне образования и пропаганды, но вряд ли в политике и правительстве. В то же время растущий национализм и все социальное и интеллектуальное развитие за пределами Западной Европы находились под влиянием Запада, долгое время служившего моделью развития. Именно эта зависимость от Запада со временем начала уязвлять гордость местных образованных классов, как только они начали формировать свой собственный национализм, что закончилось противостоянием “чужеродному” образцу с его либерализмом и рационализмом»