Уж не будем обо всех якорях, что понатыкал Тихон по жизни. По крайней мере – не будем сейчас. Сейчас будем про определенную жилплощадь, порт приписки городского жителя.
Проблема данного пространственного якоря состояла в том, что Тихон не мог здесь, в своей норе, спать. Он догадывался, что с норой было связано некое травмирующее событие из далекого детства, насквозь вытесненное в бессознательную часть сущности Тихона. Где-то, в той невероятной глубине, не один батискаф «Триест» затонул бы, настолько качественно у Тихона всё вытеснялось. Что тогда случилось, лет до семи его возраста, уже и не вспомнить – но сон и сейчас никак не приходил, причем, иногда до утра. Зато приходили: всадник без головы, Вий, плезиозавр из японской киноленты «Легенда о динозавре», морлоки приходили из будущего, проволочные чуваки из «Восставшего из ада», и прочая нечисть. Чаще всех приходил интеллигентный черт из «Братьев Карамазовых», совсем не выгоняемый из нутра Тихона.
– На дворе метель, – говорил черт даже летом, рассевшись в кресле Тихона, как в своем.
Ясно было, этот уж точно никуда не пойдет.
Тогда Тихон вставал, зажигал свет, пёрся в трусах на кухню и тупил до утра. Когда появился комп, тупил с компом, а до этого с великой русской литературой.
Что-либо поделать со своими якорями Тихон или не мог, или не желал. Наверное, они составляли его зону комфорта. Зоной комфорта Тихона был весь этот город. Дурными происшествиями Тихон здесь везде отметился в свое время, так что все пространство было в якорях, как в крестах. Запусти сюда крокодила Гену собирать якоря… да вот не было крокодила, некому было занырнуть Тихону в душу, были только упыри по ночами.
Какие еще были проблемы у Тихона? Да бывали кое-какие, но мелкие, не особенно интересные по сравнению с чертями. Вот с женщинами, например, у Тихона проблем не было вовсе, проблемы начинались без них. А так он иногда заглядывал то к одной, то к следующей, и ночевал до утра в чужом доме. Они, дурочки, думали, что он к ним переспать пришел, а он без «пере», просто поспать. Потому что дома чёрт.
Однажды он вот так заглянул к одной… А наутро ему приспичило. Осторожно и нежно он выполз из-под тяжелой женской руки, перекрывавшей ему горловую чакру вишудху, а с ней и всё творчество, нащупал штатные тапочки, объективно необходимые в этом месте в этот час, натянул их поглубже, чтобы не шаркать пятками, и тихонечко пошагал к двери. Отворил, потом затворил, оглянулся: ну да, трусы лежали на полу, сброшенные в торопливой страсти. Пришлось вернуться в полутьму и натянуть их прямо сквозь тапочки.