…Зеленая трава, омытая весенним дождем, сочные стебли клевера, волны колышущейся озими. На незасеянных клочках поля ярко полыхают маки, тут и там виднеются синие капли колокольчиков, голубые глаза васильков. В то раннее утро, перед первым экзаменом, помнится, она, Уулча, Кербез и другие их одноклассники пошли за цветами. Те утренние запахи до сих пор в ее памяти. Горький запах полыни, сладковатый аромат бело-розовых головок клевера, мокрых от росы, свежесть мяты, прячущей в траве свои маленькие соцветия с нежными синими лепестками, — какое это чудо!.. Эти цветы, эти запахи есть, конечно, и теперь. Нет только той быстроногой, счастливой поры…
Держа в руках букеты цветов, они гурьбой ввалились в класс. За старым столом, на котором лежали экзаменационные билеты, уже сидел, дожидаясь их, Нур-агай[1] в свежевыстиранной белой рубашке.
Ребята радостно поздоровались с любимым учителем и буквально завалили его цветами.
— Вы будто сена накосили, — улыбнулся Нур-агай. — Только надо теперь поставить цветы в воду, чтобы не завяли.
Ребята быстро раздобыли пустые бутылки, банки, даже один глиняный кувшинчик, расписанный узорами, разложили цветы.
— Тунук, а где твой букет? — спросил неожиданно Нур.
Она, покраснев от смущения, подала ему свой простенький букетик из нескольких полураскрытых бутонов мака, василька, к которым Тунук добавила две-три веточки полыни и мяты.
Нур с удивлением и восхищением смотрел на букет:
— Твой?
— Да…
Он бережно взял цветы из ее рук и поставил в расписной кувшинчик посреди стола.
— Агай, а почему вы полынь туда поставили? Смотрите, какой у меня большой и красивый букет! — удивился кто-то.
Нур улыбнулся:
— На свете множество цветов. Многие из них удивляют своей красотой, но при виде их не становится теплей на душе. А некоторые невзрачны на вид, но безмерно дороги для нас. Полынь и мята, тюльпан и маки, васильки и подснежники — без этих цветов нельзя представить себе полей киргизских. И Тунук, оказывается, понимает это… — он ласково посмотрел на нее.
Видя, как обрадовался Нур-агай, Тунук почувствовала, что какое-то неведомое чувство, светлое и безмерное, переполняет ее. Она чувствовала себя в эту минуту такой счастливой, как никогда.
…Девочки часто говорили между собой: «Вот если бы и нас полюбили такие же умные и добрые парни, как наш Нур-агай». А Уулча вообще любила подшучивать над Тунук:
— Что-то Нур-агай глаз с тебя не сводит? Он, случаем, еще не признался тебе в любви?
— Разве может агай сказать такое ученице?! — вспыхивала от смущения Тунук.
— Ну и что, что агай. Он ведь всего на три года старше нас! Ровесник, можно сказать, — не отставала Уулча.