Ничего из этого не произошло. Ни капкейков, ни поцелуев, ни нового зуба. Вместо этого она опознала тело своего сына, выбрала гроб и надгробный камень, была арестована за убийство, читала газетные статьи, обсуждавшие, отправить ее в сумасшедший дом или казнить. И вот она едет на угнанной машине туда, где он сгорел заживо по ее вине.
С ума можно сойти, если подумать, что именно она – при том, как она гордилась своим стремлением активно действовать во благо Генри, как ненавидела нерешительность и скупость, – стала причиной смерти Генри. Неужели она правда ожидала, что сможет победить демонстрантов, всего лишь съездив на еще один сеанс? Невозврат сотни предоплаченных долларов – выходит, ее сын умер за сотню баксов? Она ведь приехала туда, и демонстрантов уже не было на месте. Все сеансы тогда задерживались и кондиционер не работал – почему же она сразу не развернулась? И потом, когда она нашла сигареты и спички (кто-то курил! Рядом с чистым кислородом!), ей сразу надо было задуматься о пожаре. Проблема была в выпитом алкоголе или в головокружении от триумфа по поводу того, что демонстранты попали за решетку? Но ведь она уже предупреждала Пака, что они опасны, почему же полагала, что самое большее, на что они пойдут, это поджог, когда все разойдутся? Как могла недооценить, насколько далеко они зайдут ради своих целей?
Элизабет съехала на обочину и остановилась. Все это не имеет никакого значения. Нет никакой параллельной вселенной, не изобрели машины времени, которая могла бы вернуть ее туда. Всю эту неделю, когда все казалось совсем унылым и ей хотелось только одного – чтобы все побыстрее закончилось, она пыталась держаться, думая о том, что она мстит за Генри, предвкушала, как Шеннон уличит эту жестокую женщину, Рут Вайс. А теперь Шеннон отказывается выступать против демонстрантов. На что же теперь можно надеяться?
Она нажала кнопку, опускавшую верх в машине Шеннон. Забавно, в здании суда она мечтала, чтобы у нее была обычная легковая машина, но теперь поняла, насколько удобнее машина с откидным верхом. Меньше шанс напортачить. Она ожидала, что здесь будет прохладнее, на высоте холмов, отделявших Бухту Чудес от Пайнбурга, но влажность быстро одолела ее. Она отстегнулась и принялась раздумывать, сдвинуть сиденье вперед или назад. С одной стороны, опасно придвигаться слишком близко к подушке безопасности, с другой стороны, если сесть подальше, больше шансов вылететь из машины при аварии. Она решила оставить сиденье, где есть, и снова пристегнулась: ее бесил писк машины при езде без ремня.