Павлу отказ от «кровности» даётся с большим трудом и он ищет дополняющие объясняющие примеры, примиряющие его с вынужденным выводом: «А слово обетования таково: в это же время приду, и у Сарры будет сын. И не одно это; но так было и с Ревеккою, когда она зачала в одно время двух сыновей от Исаака, отца нашего. Ибо, когда они ещё не родились и не сделали ничего доброго или худого (дабы изволение Божие в избрание происходило не от дел, но от Признающего), сказано было ей: больший будет в порабощении у меньшего, как и написано: Иакова Я возлюбил, а Исава возненавидел» (9:9-13). Примеры такого рода позволили Павлу отделить среди народа израилева особую группу «избранных» уже не «по семени», но по обетованию Божиему – выбору Бога. Им утверждается разделённость самих иудеев, исходя из предопределения Божьего. Т. е. формулируется доктрина «божественного предопределения». Можно отметить и достаточно распространенный фольклорный элемент: счастливым оказывается младший сын (ср. с русскими сказками). Но не по случаю, а по предопределению: Бог Израиля не приемлет случая.
И эту доктрину Павел принимает на вооружение в попытках объяснить нежелание основной массы иудеев влиться в христианские ряды: «Неужели неправда у Бога? Никак. Ибо Он говорит Моисею: кого миловать, помилую, кого жалеть, пожалею. Итак помилование зависит не от желающего и не от подвизающего, но от Бога милующего… Итак, кого хочет милует: а кого хочет ожесточает» (9:14–16,18). – Павел полностью возвращается в сферы понятий Ветхого Завета. «Свобода верующего» при этом не предполагается.
Далее он использует и язык Ветхого Завета: «Ибо кто противостоит воле Его? А ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: «Зачем ты меня сделал?» И делает наглядным неконтрольность воли Бога, чтобы осознать реальность своего существования: «Не властен ли горшечник надо мною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного употребления, а другой для низкого? (9:21). Тем самым, Павел вообще снимает вопрос о «семени Авраама», но сводит проблему индивидуальности спасения к милости Божией, от него, человека, не зависящей. И продолжает демонстрировать волю и силу Бога и показательность выборочных санкций: «Что же, если Бог, желая показать гнев и явить могущество Своё, с великим долготерпением щадил сосуды гнева, готовые к погибели, дабы вместе явить богатство славы Своей над сосудами милосердия, которые он приготовил к Славе над нами, которых Он призвал не только из Иудеев, но и из язычников» (9:22–24), хотя и с снисходительным «но и».