По началу Меншиков еще пытался что-то исправить, объясняя происходящее капризами царственного подростка. Однако, как только он попытался приструнить «распоясавшегося юнца», одиннадцатилетний император пошел на открытий конфликт со всесильным еще вчера временщиком, проявив при этом детское упрямство и своенравность. 26 августа, в день именин великой княжны Натальи, Петр не пожелал разговаривать с Александром Даниловичем и демонстративно отвернулся от него. 3 сентября в загородном имении Меншикова Ораниенбауме состоялась церемония освящения новой домовой церкви, на которую съехался весь двор, но ни государь, ни его сестра на празднование не явились. Это был плохой знак, и вечером того же дня уже всерьез встревоженный князь поехал к царю в Петергоф. Встреча не состоялась. Тем временем вещи и мебель императора перевезли из дома Меншикова в Летний дворец, куда сам государь переехал 7 сентября, строго запретив принимать как самого светлейшего князя, так и членов его семьи. А на следующий день к Александру Даниловичу прибыл майор гвардии С. А. Салтыков и объявил ему, что тот находится под домашним арестом. И тут Меншиков впервые в жизни сдался, всецело положившись на судьбу и безучастно наблюдая, как клонится к закату его звезда. «В чем тут дело?» — задается вопросом Е. В. Анисимов и предлагает ответ: «Пожалуй, истинную причину происшедшего со светлейшим понял, глядя на толпу придворных, французский дипломат Шетарди: «Знатные только по имени, в действительности же они были рабы». Стоило мальчишке-царю — подлинному господину этой толпы рабов — топнуть ногой, нахмурить брови, и душа в пятки уходила у самых гордых вельмож… Александр Данилович не сопротивлялся — он сам без счета безжалостно топтал людей и знал повадки властителей»[24].
9 сентября 1727 г. Верховный тайный совет в присутствии царя рассмотрел поданную Остерманом записку о дальнейшей судьбе Меншикова и вынес свое решение: в течение двух дней опальный князь с семьей должен был покинуть столицу и отправиться в ссылку. Он был лишен всех титулов, чинов и орденов — как иностранных, так и российских, а также ценного имущества. По слухам, ходившим тогда среди петербуржцев, у Меншикова было конфисковано 90 тысяч душ крестьян, 15 миллионов рублей деньгами и драгоценностями (годовой доход казны в то время составлял 8–10 миллионов), а также 200 пудов золотой и серебряной посуды. Из Петербурга Меншиков выехал с обозом в сорок две повозки, четыре кареты и тридцать лошадей в сопровождении ста двадцати семи слуг и под конвоем ста двадцати солдат во главе с гвардейским капитаном. Первоначально он был выслан в свое имение Ораниенбург (ныне город Чаплыгин в Липецкой области), но по дороге обоз нагнал кавалеристский отряд, и офицер сообщил о новом распоряжении императора: отобрав у опального семейства все вещи, их отправили в далекий сибирский городок Березов. По пути туда, не выдержав горя и унижений, скончалась жена Меншикова Дарья. Через год, в светлый праздник Рождества 1728 г., в день своего восемнадцатилетия, на руках у отца умерла Маша — бывшая царская невеста. А еще год спустя, 12 ноября 1729 г., умер сам Меншиков. Как вспоминали очевидцы, в последний год жизни Александр Данилович раскаялся в своем «суетном властолюбии», выстроил небольшую церковь, в которой служил в качестве дьячка, много молился и охотно беседовал с местными жителями о вере.