— И часто у вас бывают… гости из Кобрина? — интересуется айвинец.
— Достаточно, — пожимает Марика плечами. — В приграничье всегда было неспокойно. На западе империи много дезертиров и беглых, а те не видят ничего иного, кроме как отправиться к нам в Лиес.
— Как тебя жених только отпускает одну в лес? — сокрушается путник.
Марика мрачнеет, прячет от него свои темно-карамельные глаза.
— Не задавай лишних вопросов, айвинец, — резко обрубает она.
Она встает и, не оглядываясь назад, начинает идти вперед. Ее свирепый пугающий пес послушно семенит рядом. Ильяс смотрит на ее подсвеченный солнцем силуэт и двигается следом.
— Долго еще до деревни? — затем у нее спрашивает.
— До Ваишено? Нет, немного, — отвечает лучница, выныривая, что из омута, из своих нелегких навязчивых мыслей.
* * *
Впереди, над кронами деревьев, виднеется дым, поднимающийся из труб. Ильяс и Марика приближаются к деревне.
— А пес у тебя глупый, — замечает айвинец.
Девушка на него зло смотрит, щуря темные глаза цвета древесной коры:
— Вот же ценитель собак нашелся! — бросает ему.
— Я тебе правду говорю, — честно произносит мужчина. — Твой волкодав на зайца в силках отвлекся и о тебе забыл. А ведь должен был сперва чужаков приметить, голос подать.
— Хватит, — пресекает неприятные ей разговоры Марика. — Молчи лучше, если хочешь, чтобы я тебя проводила.
Ильяс больше ничего не говорит лучнице. Но сам думает, что один без труда бы мог добраться до Ваишено. Ему не привыкать… странствовать. Только неспокойно ему на душе оставлять девушку одну в дремучем лесу. Тревога неустанно обуревает его, и айвинец чувствует на сердце тяжесть волнения. И все озирается по сторонам. Но позади него виднеется все тот же весенний пейзаж: голые бурые ветви и проталины темно-серой земли, усыпанной пожухлыми листьями.
— Что ты все назад смотришь? Не знаешь, что возвращаться взглядом обратно — дурная примета? — ворчит девушка, родившаяся в Лиесе.
Воин, служивший в Кобрине, на ее выпад не обращает внимания. Беспокойство, коля холодными иглами, ползет по его хребту. Ильяс может поклясться: кто-то свербит его взглядом.
— Марика… — просит он. — Замри.
— Что ты затеял? — произносит она одними губами.
Летящую в девушку стрелу Ильяс не видит. Лишь всем своим существом выстрел он ощущает. Но все же успевает подумать, что притаившемуся стрелку следовало целиться не в его спутницу, а в него. Уничтожить нужно сперва более умелого, закаленного в битвах противника.
И он отбрасывает Марику в сторону. А затем чувствует, как его бок обжигает острая боль. До скрежета воин привычно стискивает зубы.